– Зачем мы сюда пришли? – спросила Саммер.

– Потому что здесь содержится ключ ко всему, – сказал я. – Мой самый большой промах.

– И в чем он состоял?

– Сейчас увидишь.

Я подошел к двери в раздевалку и дважды постучал. Незнакомая девушка приоткрыла дверь и высунула голову наружу. Возможно, она была голой.

– Мне нужна девушка по имени Распутница, – сказал я.

– Ее здесь нет.

– Она здесь, – возразил я. – Ей нужно отработать за Рождество.

– Она занята.

– Десять долларов, – сказал я. – Десять долларов за разговор. И никаких прикосновений.

Девушка исчезла, дверь захлопнулась. Я отошел немного в сторону, чтобы она сначала увидела Саммер. Мы ждали довольно долго. Наконец дверь распахнулась и появилась Распутница в облегающем платье, розовом и блестящем. На каблуках она казалась высокой. Я встал между ней и раздевалкой. Она повернулась и увидела меня. Увидела, что оказалась в ловушке.

– Пара вопросов, и ничего больше, – сказал я.

Сейчас она выглядела лучше, чем во время нашей предыдущей встречи. За десять дней синяки почти сошли. Она наложила густой макияж. Других следов неприятностей я не увидел. Глаза казались пустыми. Наверное, она только что приняла дозу. Укололась между пальцами ног. Все, что угодно, лишь бы пережить еще один вечер.

– Десять долларов, – сказала она.

– Давай присядем, – предложил я.

Мы выбрали столик как можно дальше от динамиков. Здесь было сравнительно тихо. Я вытащил из кармана банкноту в десять долларов и показал девушке. Однако продолжал крепко держать ее в руке.

– Ты меня помнишь? – спросил я.

Она кивнула.

– Помнишь ту ночь?

Она снова кивнула.

– Ладно. А теперь перейдем к делу. Кто тебя ударил?

– Тот самый солдат, с которым ты говорил перед этим, – ответила она.

Глава 21

Я продолжал крепко держать банкноту, задавая один вопрос за другим. Она рассказала нам, что после того, как я снял ее со своего колена, она отправилась на поиски девушек, чтобы кое-что у них уточнить. Она успела шепотом переговорить с большинством из них. Ни одна ничего не знала. Более того, они ничего не слышали. Никто не рассказывал о девушках, у которых вышли какие-то неприятности в мотеле. Она зашла еще в одну комнату, но и там ничего не знали. Тогда она заглянула в раздевалку. Там оказалось пусто. Дела шли хорошо, все были на сцене или отправились с клиентами в мотель. Она понимала, что должна продолжать задавать вопросы. Но все помалкивали. Распутница не сомневалась, что кто-то должен был что-нибудь услышать, если что-то плохое действительно случилось. Она решила, что нужно бросить это дело и избавиться от меня. Но тут в раздевалку вошел солдат, с которым я разговаривал. Она дала довольно четкое описание Карбона. Как у большинства шлюх, у нее была хорошая память на лица. Повторным клиентам нравится, когда их узнают. Это позволяет им чувствовать себя особенными. Тогда клиенты дают больше чаевых.

Она рассказала нам, что Карбон предупредил ее, чтобы она ничего не говорила военным полицейским. Она даже повторила, подчеркивая важность его слов: «Ничего не говори никаким военным полицейским». А чтобы она серьезно отнеслась к его словам, он дважды ударил ее по лицу – быстро и больно. Она никак не ожидала такого поворота событий, и удары произвели на нее впечатление. Она явно выделяла их среди других полученных ею оплеух, как подлинный знаток. Взглянув на нее, я понял, что ее били часто.

– Ты уверена, что это был солдат, а не хозяин? – настойчиво спросил я.

Она посмотрела на меня так, словно я спятил.

– Хозяин никогда нас не бьет, – заявила она. – Мы же его кормим.

Я отдал десять долларов, и мы ушли, оставив ее одиноко сидеть за пустым столиком.

– И что это значит? – спросила Саммер.

– Все, – ответил я.

– Откуда ты знаешь?

Я пожал плечами. Мы вернулись в номер мотеля, который снимал Крамер, и стали собирать свои вещи, чтобы в последний раз отправиться в путь.

– Я смотрел на все с неверной точки зрения, – сказал я. – И начал понимать это в Париже. Еще когда мы ждали Джо в аэропорту, я обратил внимание на толпу встречающих. Они наблюдали за выходящими из ворот людьми и были готовы приветствовать одних, не обращая внимания на всех остальных. Так оно и происходило в баре в ту ночь. Я вошел в бар – крупный высокий человек – и сразу привлек к себе внимание. На долю секунды я вызвал у них интерес. Однако они меня не знали, и им не понравилось, что я военный полицейский, а потому почти все отвернулись, я перестал для них существовать. Это было едва уловимо, на языке тела. Карбон стал исключением. Он повернулся ко мне. Тогда я решил, что это произошло случайно, но я ошибся. Я считал, что это я его выбрал, а на самом деле мы выбрали друг друга.

– Наверняка это случайность. Он же тебя не знал, – сказала Саммер.

– Да, меня он не знал, но он увидел жетон военной полиции. Карбон прослужил в армии шестнадцать лет. Он сразу понял, кто зашел в бар.

– Поэтому он к тебе и повернулся?

– Это была реакция после некоторого размышления. Он отвернулся, а потом передумал, словно ему в голову пришла новая мысль. Он хотел, чтобы я к нему подошел.

– Почему?

– Потому что ему требовалось узнать, зачем я пришел в бар.

– И ты ему сказал?

Я кивнул.

– Да, вспоминая наш разговор, я понимаю, что так оно и произошло. Без подробностей. Я лишь хотел, чтобы парни не беспокоились, а потому объяснил, что это не связано с посетителями бара. Сказал, что меня интересуют кое-какие вещи, пропавшие из мотеля, и, возможно, кто-то из местных девушек что-то об этом знает. Карбон был толковым парнем. И очень ловким. Он подцепил меня, словно рыбку, и выяснил все, что его интересовало.

– А почему это могло его заинтересовать?

– Однажды я кое-что сказал Уилларду. Я сказал, что некоторые вещи происходят для того, чтобы завести кое-кого в тупик. Карбон хотел, чтобы я оказался в тупике. Такова была его цель. Он быстро соображал. В «Дельту» не берут глупых парней. Он нашел Распутницу, напугал ее, чтобы заставить молчать на случай, если она что-то знает. А потом вышел и дал мне понять, что это сделал хозяин. Ему даже не пришлось лгать. Он просто предоставил мне самому сделать нужный ему вывод. Он запустил меня, точно заводную игрушку, и подтолкнул в нужном ему направлении. И я туда пошел. Я двинул хозяину в ухо и устроил драку на улице. И за всем этим наблюдал Карбон. Он видел, как я сломал ногу парню, – он знал, что все произойдет именно так, – а потом подал жалобу. Он все сделал так, как было нужно ему. Карбон заткнул девушке рот, и у него имелись все основания считать, что мне будет не до расследования, поскольку я буду вынужден защищаться от его обвинений. Очень ловкий парень. Жаль, что я не был знаком с ним прежде.