Аня сидела с раскрытым ртом. Она, естественно, знала, что по правилам, установленным ВАК, без определенного числа членов совета, кворума, защита состояться не может и, по идее, должна быть отменена. На деле часто случается иначе. Ученый секретарь обзванивает коллег и упрашивает, пуская в ход разные аргументы:
– Завтра обязательно следует быть на совете, защищается аспирантка самого Даутова.
Или:
– Пожалуйста, уж придите, кворума нет, жалко человека, защита не состоится, а он уже и банкет для всех приготовил.
Обычно со скрипом необходимое количество участников собирается. Впрочем, часто случается и по-другому. Кое-кто из профессоров просто забегает на секундочку во время заседания и расписывается в ведомости, уносясь потом по своим делам. Кое-кого секретарь сам ловит в коридорах и канючит:
– Иван Иванович, подпиши, сделай милость…
Наверное, и сегодня бабы собрались проделать нечто похожее, но старик Даутов обозлился, и дело пошло по-иному.
Гема не подвела. Во вторник совет собрался вновь, но теперь во главе стола сидел хмурый старик Даутов, исподлобья поглядывавший на присмиревших баб. Антон Сергеевич правил в своем институте аки самодержец. Его любили и боялись. Директор мог расчистить путь для быстрой карьеры и мог закопать неугодного человека. К тому же от Даутова зависело абсолютно все: от повышения зарплаты до заграничных командировок, спорить с монархом не решались. Поэтому вторая защита прошла как по маслу, только Евгения Ивановна Червь опять принялась вякать о сырой работе.
Антон Сергеевич молча выслушал даму и подвел итог:
– Спасибо, коллега, ваше мнение обязательно отразится в протоколе.
Через час Анечка принимала поздравления, в урне для голосования оказался только один черный шар, явно брошенный туда строптивой Евгенией Ивановной, только она могла не побояться гнева старика Даутова.
Не успели объявить результаты, как Антон Сергеевич встал, обнял Анечку за плечи и сообщил:
– Вот пример для очень многих! За год создать великолепную работу. У тебя, детка, большое будущее.
Едва начальство захлопнуло рот, как все кинулись поздравлять Аню. Поняв, что старик Даутов протежирует противную девчонку, члены совета выдавили из себя приятные слова.
Стоит ли упоминать о том, что Анечка теперь была готова бегать для Гемы босыми ногами по горящим углям и битому стеклу? Яхнина только ждала случая, чтобы отблагодарить благодетельницу. И, надо сказать, он представился довольно быстро, примерно через месяц.
Дочь директора вновь приехала к дому и попросила ее спуститься. Анюта ринулась вниз, даже не надев куртку. Сначала просто поболтали о ерунде, посплетничали, потом Гема вздохнула:
– У папы неприятности.
– Да ну? – изумилась Аня.
– Предстоит вскоре его переизбрание на новый срок, а Червь носится по институту и кричит на всех углах: хватит с нас даутовщины, пора выдвигать другую кандидатуру.
– Вот сволочь, – с чувством произнесла Аня, – убить ее мало! Стольким людям жизнь испортила, дрянь мерзкая.
– Убивать не надо, – хмыкнула Гема, – слишком радикальное решение, а вот пасть вонючую заткнуть очень хочется, а тебе?
– Мне тоже, – мигом подхватила Аня, – но как?
Они начали строить хитроумные планы, но все казалось мелко, пошло и несерьезно.
Яхнина прервала рассказ, вновь приложилась к коньяку и твердым, совершенно трезвым голосом заметила:
– Теперь-то я понимаю, какая Гема хитрая и умная дрянь. Пока валялась в больнице между жизнью и смертью, хватило времени, чтобы пораскинуть мозгами. Она задумала это дело давно, еще в тот день, когда попросила отца мне помочь. Только не думайте, будто Гема пожалела меня. Отнюдь. Она все великолепно рассчитала, знала, что получит человека, готового ради Даутовых на все. Более того, столь ловко построила разговор, что я сама предложила уничтожить пробирку с дельфусом регал.
Услыхав предложение, Гема изобразила удивление:
– А что, хорошая идея, молодец, Анечка, только не надо уничтожать дельфус, принеси его мне, я отдам папе, и посмотрим, что он сделает с мерзавкой Червь, когда та явится подписывать акт по расходу лабораторных материалов. Голову даю на отсечение, она попытается скрыть происшедшее, положит папе на стол бумагу, а тот покажет дельфус. Представляю, как Евгения Ивановна обосрется!
Анечка счастливо рассмеялась. Мало кто знал, как она ненавидела Червь!
– Значит, решено, – хлопнула Гема по рулю, – приносишь мне пробирку.
Аня в глубоком раздумье побрела домой. Легко сказать, да трудно сделать. Страшно входить в чужую лабораторию; как объяснить там свое присутствие, если сотрудников никого? Да еще омерзительная Евгения Ивановна сидела совершенно одна в небольшой комнатенке и всегда ее запирала, уходя. Положение казалось безвыходным, но Ане очень хотелось услужить Даутовым, а когда чего-то до безумия желаешь, обязательно получишь!
Все случилось лучше некуда. Глупенькая Лика Вересова, получив двадцать долларов, приволокла дельфус. Аня отнесла пробирку Геме… Потом Лика уволилась, и Яхнина спокойно вздохнула. Через пару дней старик Даутов отбыл на полгода в Египет, читать лекции в Каирском университете, жена отправилась с ним, а Евгения Ивановна Червь присмирела и даже стала благосклонно кивать Ане.
Жизнь текла своим чередом, а примерно через семь месяцев Гема вышла замуж за Эдика Малевича. Аню на свадьбу не позвали, да она и не рвалась, понимая, что настоящей дружбы между ней и Даутовой нет. Но по институту поползли слухи, что дочь директора связала свою судьбу со вдовцом, мужем скончавшейся лучшей подруги. Называлось и имя – Нина Арбени. Анечка, любившая классическую музыку, встречала эту фамилию на афишах. Но в ее голове, естественно, не было мыслей о криминале.
Потом Институт тропической медицины открыл платные курсы для врачей, желавших получить знания об африканских и других неевропейских инфекциях. Преподавать на них, чтобы получать неплохую зарплату, рвались многие сотрудники, но Гема вновь посодействовала, и Анечка оказалась среди избранных.