– Естественно, – ухмыльнулась Соня.
– Нет, – удрученно ответила я, – мне не удалось раскрыть это дело, очень обидно. Узнала кучу вещей, но убийство Малевича осталось загадкой!
– Не расстраивайтесь, – приободрила меня Соня, – вы старались, но не получилось, бывает. Забудьте обо всем!
– Гема заплатила мне шесть тысяч долларов! Выходит, я получила их ни за что!
Соня махнула рукой:
– Оставьте эти баксы себе с чистой совестью, вы их заслужили. Гема мертва, Эдик тоже, кому же отдавать деньги? А что привело вас в Светлогорск?
– Скажите, к вам приезжал Алик Радзинский?
Секунду Соня морщила лоб, потом ответила:
– Нет.
– Точно?
– Абсолютно, никакого Алика Радзинского не было.
В эту секунду послышался скрип двери.
– А, Леня, – радостно воскликнула Соня и пояснила: – Это мой администратор. Ну, ты купил билеты?
– С трудом, но сделал, – произнес до боли знакомый, просто родной голос.
Я резко обернулась и увидела… Володю Костина. Секунду мы с майором смотрели друг на друга, разинув рты. Костин опомнился раньше.
– Рад знакомству, Леонид Соболевский.
– Э-э, бе, э-э, – забубнила я, – Евлампия Романова, очень мило, страшно приятно, всегда мечтала познакомиться.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Соня, – значит, мы через пару часов улетаем… А вы здесь остаетесь?
– Ну, в общем, вероятно… не знаю… Мне, пожалуй, пора.
– Давайте за встречу по рюмочке, – улыбнулась Эрастова.
Быстрым жестом она достала из большой дорожной сумки бутылку коньяка, лимон и сказала:
– Ленечка, будь другом, ополосни цитрус.
Костин взял фрукт и ушел. Мне захотелось тут же сбежать. Я даже сделала шаг к двери.
– Вас не затруднит подать мне ножик? – попросила Соня.
– Да, конечно, а где он?
– Поищите там, в письменном столе.
Я подошла к окну, выдвинула ящик и порылась внутри.
– Ох, извините, – сказала Соня, – он тут, на столике.
Я обернулась.
Она протянула мне рюмочку.
– Ну, давайте сначала за упокой души бедной Гемы, – вздохнула Соня, – не чокаясь!
– Может, подождем, пока ваш Леонид лимон принесет, – предложила я, – чтобы закусить.
– Он сейчас явится, – ответила Эрастова и подняла свою рюмку: – Ну, пусть будет земля им пухом.
Она ловко опрокинула стопочку, я взяла ту, что предназначалась мне. В ту же секунду открылась дверь, и Володя крикнул:
– Лампа, не пей!
Я с недоумением уставилась на него, продолжая машинально нести ко рту рюмку. Не тратя больше слов, Костин подскочил и выбил ее у меня из рук, расплескав коньяк.
– Ты что? – возмутилась я. – Белены объелся?
– Немедленно дай сюда руку, – велел Вовка и открыл бутылку «Святого источника», – вытяни вперед и не шевелись.
– Леня, что происходит? – удивилась Соня.
– Встать лицом к стене, руки за голову! – приказал Костин.
– Но…
– Немедленно, я из милиции, – рявкнул майор, – живо, кому сказал?
– Бред какой-то, – фыркнула Эрастова, но приказание выполнила.
Вовка тем временем стал поливать мою руку минералкой.
– Да зачем? – злилась я.
– Молчи, – ярился Костин. – Заткнись, сделай милость.
И тут раздался легкий скрип. Я повернулась на звук – у стены никого не было.
– Блин! – заорал Костин, кидаясь в коридор. На ходу он вытащил из пиджака черную коробочку с антенной и зачастил: – Первый, я – Восьмой, объект уходит, блокируйте двери и окна…
Голос его удалялся, я осталась одна посреди комнаты, глядя на лужу, растекавшуюся по паркету.
Прошло три дня. Около шести часов вечера в понедельник я сидела у Володи на работе, заискивающе заглядывая приятелю в глаза.
– Все рассказала? – сурово спросил Костин.
– Да.
– Ничего не утаила по своей милой привычке?
Я покачала головой.
– Значит, ты, Лампа, решила, что лучшей работы, чем частный детектив, для тебя нет? Возомнила себя Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро и ментами одновременно?
– Нет, не совсем так…
– А как?
– Просто я хотела заработать, мне неудобно сидеть нахлебницей на шее у Катюши.
– Ага, щепетильная ты моя, а что сказали домашние, когда узнали от меня, что ты, душенька, на самом деле вовсе даже не поехала в гости на дачу к подружке, а умоталась в Светлогорск? Чего молчишь? Сережка, к примеру, как отреагировал?
Я молчала.
– Так как?
Я тяжело вздохнула, досталось мне по первое число, а то, что орал Сережка, наверное, можно шепотом повторить вслух, но напечатать точно нельзя. Никогда не думала, что Сергей владеет таким запасом ненормативной лексики. Впрочем, все, что нас не убивает, делает нас сильней. Под конец, когда гневные вопли начали утихать, я даже попыталась огрызаться.
– Ладушки, – протянул Вовка, – не хочешь отвечать, не надо, тогда другой вопросик: ну, заработала доллары? Удалась штучка? Опять молчишь? Тогда третий вопрос, на окончательную засыпку: ангел мой, дружочек сладенький, ну-ка ответь, кто убил Эдика Малевича, а?
Пришлось выдавить из себя:
– Не знаю.
– То-то и оно! Лучше уж готовь пироги и не лезь в частный сыск.
– Ты сам ничего не знаешь! – вскипела я.
– Я-то знаю!
– И кто?
Костин молчал.
– Вот видишь, – заликовала я, – слабо назвать имя!
Майор тяжело вздохнул:
– Вот что, Ламповецкий, сейчас я детально растолкую, что к чему, и тебе придется, признав свою полную неспособность к оперативной и следовательской работе, дать мне честное слово никогда более не затевать расследований.
Желание узнать истину было столь велико, что я заорала:
– Обязательно, но только после того, как узнаю правду.