«Гм… явился!» В кабинет с каким-то словарем под мышкой как раз входил Костелло. Элегантный костюм, антрацитово-черный в тонкую белую полоску; красная шелковая рубашка; прикрывающие уши крашеные иссиня-черные волосы; золотая цепочка, отягченная святым Христофором, распластавшимся на впалой груди едва не в натуральную величину; плетеные туфли из белой кожи — от всего этого глаза на лоб полезли даже у Жанно, привыкшего к экзотическому гардеробу свое го подчиненного.
— Что, на свадьбу собрался?
— Отнюдь. Сегодня вечером, в восемнадцать часов, ежемесячное собрание кружка друзей Джеймса Джойса. Одежда для коктейля, — пояснил тот, направляясь к кофейному автомату в коридоре.
— А я уж подумал — для светского раута, — буркнул Жанно. — Возьми и мне стаканчик, будь так любезен!
«Кофе для лучшего кровоснабжения мозга предназначен. Бедняга, никак чужие мозги пересадили?» — меланхолично подумал Костелло, нажимая на кнопку.
Тщетно. Автомат сломан.
— Он сломан! — возопил Костелло и двинулся к начальнику, оставляя за собой шлейф безутешных ликов и гневных криков.
— Тоже мне новость! Он всегда сломан!
— Нет, не всегда! Что, новый нельзя купить?!
— Чем митингами мозги парить, лучше бы мастера вызвали.
— Да из-за этого хлама скоро забастовка начнется! Доиграетесь!
— Чего-чего? Да у тебя и так круглый год забастовка!
— Ты б на денек тупить отказался!
— Почему, кстати, здесь нет автомата с гамбургерами, как на автозаправках?!
И так до десятичасового перерыва.
Марсель надел солнцезащитные очки — ни дать ни взять американский шериф — и, встав близ автобусной остановки, принялся скрытно наблюдать за Мелани. Он засек ее в группе подростков, расположившихся на террасе «Макдоналдса». Она смеялась вместе с другими, но время от времени лицо ее искажалось, словно от мучительных воспоминаний, и взгляд бесцельно устремлялся вдаль.
Краешком глаза он уловил, что, глядя на него, в столб чуть было не влетел какой-то парень без шлема, и узрел еще какого-то типа, который не то с перепою, не то с тя желого похмелья блевал на платан. Ноль внимания.
К Мелани, что-то ей нашептывая, то и дело клонится мальчишка в парусиновой шляпе. Кто это? Шарль?
Интересно, Франк и Сильви тоже будут вымогать у него фирменные шмотки, стоящие баснословные деньги?
Сможет ли он в этом случае противостоять их нытью?
А Надья? Станет ли она наряжать Момо в футболку за 200 евро?
Он подумал о Тони Диазе. Был ли у него костюм? В чем его похоронят? В джинсах и куртке?
Пытаясь избавиться от образа Тони Диаза в гробу, он на миг зажмурился, и Папа-Вскрой-Консервы не заметно шмыгнул за дерево.
Он решил следить за этим шныряющим повсюду легавым.
Переодевшись после работы, он затаился перед домом Марселя и сел ему на хвост, когда тот в 7.30 отправился на службу.
А что, может, еще к НЕМУ приведет, думал он, зевая после бессонной ночи. По пути он заскочил в ванную — проверить, как там ФРАНСИН. На месте. Окоченевшее синее существо в красной воде. Он надавил ей на голову и пустил ко дну: ПУИК — из на полненного водой живота выкатился пузырь. ХИ-ХИ.
Смотри-ка! Стоит и наблюдает за ДЕВИЦЕЙ ТОГО, ИЗ «ШАВЕРМЫ». Значит, они на нее вышли.
И разумеется, уже назадавали своих вопросов. Видела ли она его? То есть как он говорил с ТЕМ, ИЗ «ШАВЕРМЫ» в «Меч-рыбе»? Сказала ли она им: «Да, мы постоянно ходили в „Меч-рыбу" слушать музыку, и как-то ночью, около двух, этот тип подошел стрельнуть у Камеля сигаретку»?
Он никак не мог избавиться от желания услышать его голос. Его низкий прекрасный голос. Каким же РЕЗКИМ он стал потом. Просто ЧУДО какое-то.
Но не то. Увы.
Он вспомнил этого парня в свете фар своей машинки. «Вам помочь?» — и иголка у мускулистой шеи. Протесты: «Эй, отвяжись, у меня нет денег, чего тебе надо?» — «Залезай и веди, потише, вот так, хорошо. Паркуй здесь, у пристани. Машинка у меня крошечная, меж столбов встанет. Да-да, вот так. Вылезай — воздухом подышим». — «Эй, что за чушь! Я никому ничего не делал, ты обознался!» А затем сладостные мгновения, когда на его широких запястьях защелкнулись НАРУЧНИКИ мужа Грэнни, рот заткнула тряпка, заработал мотор и Папа-Вскрой-Консервы, усевшись у руля, тихо поплыл вдаль, гвоздя голову и пах распластавшегося под ним человека своими добротными туфлями с металлическими набойками.
Его пробил озноб. Чтобы вернуться к реальности, он встряхнулся и, скрежеща зубами, вдавил шуруп в животе поглубже. Была ли она ГРЯЗНОЙ? Чего она достойна? Гладилки? Гвоздилки? Чего-то еще?
Мелани встала. Скоро математика, да и Шарль едва не задушил ее своими тошнотворными прибаутками. Стоп. Что это за высокий полицейский на углу? Не тот ли, что приходил к ее матери? При мысли о случившемся с Камелем ее глаза снова наполнились слезами. Застыдившись своих друзей, она резко отвернулась и наткнулась на вперившийся в нее взгляд чьих-то карих глаз. Интересно, почему этот тип отскочил, будто она его укусила? Чтобы получше его разглядеть, Мелани вытянула голову, но он уже растворился в толпе. Что-то совершенно неприметное, папик какой-то. Ладно. Сейчас только об этом и париться!
Она села на скутер. Послышался треск мотора.
Мелани не знала, что только что повстречалась с Папой-Вскрой-Консервы.
Костелло с ворчанием брел по песку, утираясь батистовым платочком с его инициалами, вышитыми тетушкой тридцать пять лет назад. «Славные платочки, добротные!» — подумал он, рассеянно глянув на суденышки, весело качающиеся под солнцем. Макс зевнул и ткнул длинным пальцем в сторону «Морского бара»:
— Кофе не хотите?
— Возьми мне апельсинового соку. Я сейчас подойду.
Костелло вздохнул. Он уже облазил весь Муре и порт Канто. Теперь вот — эта пристань. Он опасливо передвигался вдоль моторных лодок и катеров. И чего их на все эти доски тянет? Чтобы в промасленной воде вошкаться? Он никогда не был ревнителем мореплавания да и купался последний раз уж лет двадцать назад. Следующие полчаса, пока Макс, развалившись на террасе кафе, охмурял официантку, Костелло скрупулезно осматривал днища суденышек, оповещая о своем визите воплями, вызванными предательскими мозолями.
Никакого намека на окровавленную лодку. Можно подумать, этот психопат станет выставлять свое заляпанное кровью рабочее место на всеобщее обозрение. Еще одна блистательная идея господина Жанно! «Труп!» — законченное произведение из четырех букв! Он вытащил блокнот, радостно зафиксировал свою находку и поспешил к Максу, не обратив внимания на типа в нисколечко неприметной белой рубашке, сидящего перед бело-голубой плоскодонкой, на боку которой значилось: «Людо-2».
— Теперь вот с придурками из газеты мудохайся! — матюгнулся Жанно, застегивая ширинку, и, не помыв руки, решительно шагнул из туалета, оставив изумленного Мерье тем более старательно намыливать руки.