Ричер замер на месте и прислушался. Ничего. Паренек в переулке все еще не пришел в себя, а шум на улице заглушал все остальные звуки, и мальчишки явно ничего не слышали. Ричер взглянул на стол и снова отвернулся, потому что там лежал кольт «детектив-спешиал». Шесть патронов, тридцать восьмой калибр, вороненая сталь с черной пластиковой ручкой. Короткое двухдюймовое дуло. Никуда не годное оружие. Даже близко не лежало с тем, что он искал. Короткое дуло — это серьезный недостаток, а калибр и вовсе разочаровал Ричера. Он вспомнил одного копа из Луизианы, капитана из какого-то маленького участка на реке. Его отправили к представителям военной полиции для консультации по поводу огнестрельного оружия, и к нему приставили Ричера. У этого копа имелась в запасе целая куча жутких историй о пистолетах тридцать восьмого калибра, которыми пользовались его ребята. Он сказал тогда: «С его помощью нельзя остановить парня, если он мчится на тебя, накачавшись „ангельской пылью“». А еще он поведал историю об одном самоубийстве, когда парню, решившему покончить счеты с жизнью, пришлось сделать пять выстрелов, чтобы добиться результата. Несчастное лицо того копа произвело на Ричера сильное впечатление. Он дал себе слово отныне и навсегда держаться как можно дальше от тридцать восьмого калибра и не собирался изменять своему слову. Поэтому он повернулся спиной к столу и снова прислушался. Ничего. Тогда он присел на корточки рядом с типом, которого ударил по голове, и занялся его карманами.
Наркодилеры, у которых идет бойкая торговля, отлично зарабатывают, а деньги дают им возможность покупать самые лучшие и дорогие игрушки. Вот почему Ричер находился именно в этом здании, а не в соседних, где у конкурентов ребятишек, валявшихся в данный момент на полу, дела шли похуже. То, что ему требовалось, Ричер обнаружил в левом внутреннем кармане куртки. Кое-что получше кольта тридцать восьмого калибра. Большой черный автоматический пистолет, австрийский «штайр GB», великолепный девятимиллиметровый пистолет, который пользовался особой популярностью у его друзей из войск специального назначения на протяжении почти всей его военной карьеры. Ричер вытащил пистолет и внимательно его осмотрел. Все восемнадцать патронов в магазине, дуло пахнет так, будто из него ни разу не стреляли. Ричер оттянул курок и проследил за движением механизма. Затем он собрал пистолет, засунул его сзади за пояс штанов и улыбнулся. Остановившись около хозяина пистолета, который так и не пришел в себя, он прошептал:
— Я покупаю твой пистолет за один бакс. Покачай головой, если тебя что-нибудь не устраивает, ладно?
Затем он снова улыбнулся и выпрямился. Достал из кармана доллар, положил его на стол, прижав кольтом, и вышел в вестибюль. Все было спокойно. Ричер сделал десять шагов до двери и оказался на улице. Посмотрел направо и налево, в дальний конец переулка и только после этого подошел к седану. Открыв водительскую дверцу, нашел кнопку багажника. Внутри он обнаружил черную спортивную сумку из нейлона, пустую, и маленькую картонную коробку с девятимиллиметровыми пулями под мотком красных электрических проводов. Он сложил боеприпасы в сумку и отправился восвояси. Когда он вернулся на Бродвей, пицца его уже ждала.
Все произошло совершенно неожиданно и без предупреждения. Как только они вошли в дом и за ними закрылась дверь, мужчина сильно ударил Шерил в лицо тем, что пряталось у него в пустом рукаве. Мэрилин похолодела от ужаса. Она видела, как мужчина резко развернулся, крюк описал в воздухе сверкающую дугу, и, когда он впился в лицо Шерил, раздался влажный хруст. Мэрилин прижала ко рту руки, словно понимая, что ни в коем случае не должна кричать. В следующее мгновение мужчина повернулся к ней, потянулся левой рукой под правую и вытащил из-под мышки пистолет. Шерил упала на спину на ковер, как раз в том месте, где его недавно почистили паром, а мужчина наставил на Мэрилин пистолет. Он был из темного металла, серый, какой-то маслянистый, тусклый и одновременно блестящий. Пистолет замер на уровне ее груди, а она смотрела на него, и в голове у нее билась только одна мысль: «Так вот что имеют в виду, когда говорят об оружейной стали!»
— Подойди ближе, — приказал мужчина.
Мэрилин словно парализовало. Она стояла, прижав к лицу руки и так широко раскрыв глаза, что ей казалось, будто у нее сейчас лопнет кожа на щеках.
— Ближе, — повторил мужчина.
Мэрилин посмотрела на Шерил, которая пыталась подняться, опираясь на локти. Она не могла сфокусировать взгляд, из носа у нее текла кровь, верхняя губа начала распухать, а с подбородка капала кровь. У нее задралась юбка, и Мэрилин видела колготки, которые кверху становились более плотными. Она тяжело, неровно дышала. Потом локти не выдержали веса тела, и Шерил снова повалилась на пол, с глухим стуком ударившись о него головой.
— Подойди ближе, — сказал мужчина.
Мэрилин посмотрела на его лицо. Оно было напряжено, а шрамы выглядели так, будто их сделали из жесткой пластмассы. Один глаз прикрывало веко, толстое и грубое, как большой палец руки. Другой глаз был холодным и немигающим. Она не сводила взгляда с пистолета, который замер всего в футе от ее груди. Рука, державшая его, была гладкой, с наманикюренными ногтями. Мэрилин сделала четверть шага.
— Ближе.
Она заставила себя шагнуть вперед, и пистолет уперся в мягкую ткань ее платья. Сквозь тонкий шелк она чувствовала, какой он холодный и твердый.
— Ближе.
Мэрилин удивленно уставилась на него. Его лицо находилось в футе от ее лица. Слева кожа была серой и морщинистой. Здоровый глаз испещрен мелкими прожилками, левый моргал, тяжелое веко медленно опускалось и поднималось, словно какой-то диковинный механизм. Мэрилин придвинулась на дюйм вперед, и пистолет уперся ей в грудь.
— Ближе.
Она сделал крошечный шажок, и мужчина тут же сильнее надавил на пистолет. Металл впился в ее мягкую плоть, придавил грудь. На тонком шелке образовалась глубокая впадина. Дуло оттянуло сосок в сторону. Мэрилин было больно. В этот момент мужчина поднял правую руку. Крюк. Он поднес его к глазам Мэрилин. Она увидела, что крюк сделан из самой обычной стали, отполированной до зеркального блеска. Мужчина принялся медленно, неуклюже вращать им перед лицом Мэрилин, и она услышала, как скрипит кожа внутри рукава. Кончик крюка был заточен и заострен, точно клинок кинжала.
Мужчина убрал его от лица Мэрилин и положил его плоскую часть ей на лоб. Она дернулась, потому что металл оказался холодным. Он провел крюком по ее лбу, потом по линии носа, остановился под носом. Прижал крюк к верхней губе и давил на него до тех пор, пока Мэрилин не открыла рот. Он тихонько постучал крюком по ее зубам, и тот зацепился за верхнюю губу, потому что она пересохла. Но мужчина потянул ее крюком вниз, пока мягкая плоть не освободилась, коснулся кожи под подбородком, потом горла, снова поднялся на дюйм и опять остановился под подбородком, заставив ее поднять голову.
— Меня зовут Хоби, — сказал он, глядя ей в глаза.
Мэрилин стояла на цыпочках, чтобы немного облегчить давление на горло. Она начала задыхаться. Она не помнила, делала ли вдох с того самого момента, как открыла дверь.