— Я ничем не могу тебе помочь, Аннабелла. Теперь ты и в самом деле умрешь.
— Но я не хочу!
— Ты и так прожила на много лет больше, чем могла бы!
— Но я же не знала, что это так, и никак ими не воспользовалась!
— А это лучше всего! Но что вы все себе вообразили? Я вам что — торгаш какой-нибудь? Ты получила то, о чем подавляющее большинство людей на протяжении всей истории человечества и мечтать не смеет, и еще чего-то требуешь! Тебе не кажется, что у меня в данный момент могут быть и другие заботы? До чего же вы все неблагодарный народ!
И он быстро ушел, очень сердитый. Напрасно я звала его. Он даже не обернулся. Я плакала — плакала так сильно, что мне показалось, будто вместе со слезами по щекам скатились и глаза; это ужаснуло меня. Я бросилась к зеркалу и поняла, что так оно и есть. Завывая от страха, я заперлась на все замки и объявила, что у меня страшный грипп. С этого момента заботу обо мне взяло на себя семейство Мартинов; они часто заходят ко мне, предлагая то, от чего у меня слюнки текут: трупы животных, куски мяса людей, погибших в автокатастрофах, насекомых и грызунов, — день ото дня я становлюсь все голоднее и приобретаю все более зверские повадки.
Саманта подняла голову. Лори подошел и тоже читал, выглядывая из-за ее плеча.
«Они говорят, что царствованию Леонарда пришел конец, что новые хозяева Джексонвилля — это они, что нас, мертвых, Леонард обманул, заставил играть роль живых, в то время как живые существуют лишь для того, чтобы служить нам, мертвым, что вскоре — когда все мы проснемся — нам будет принадлежать весь мир, ибо жизнь и смерть есть два лика одного и того же мгновения, как день и ночь, и что если до сих пор царил день, то теперь пришло время ночи и легионов Тьмы.
Есть ли у меня и в самом деле какой-то выбор? Сильно подозреваю, что имя хозяина, которому служит семейство Мартинов, — Версус…»
Версус… где же Сэм слышала это имя? Ах да — индейская легенда о тараканах…
«… и моя охваченная ужасом душа хотела бы найти приют в теплом небе, но час за часом я все больше разлагаюсь, теперь я уже не смею смотреться в зеркало, не смею дышать из страха почувствовать запах клоаки из собственного рта и все время хочу есть, есть, так хочу есть — есть человеческую плоть, я хочу пожирать живых».
Так. Утешительные новости. Версус, должно быть, божество вполне конкурентоспособное, если принять на веру чудеса, свершенные его адептами. Сэм аккуратно сложила листочки рукописи и убрала к себе в сумку. Джем молча встал. Лори объявил:
— Ничего подходящего я не нашел.
Сэм взглянула на него и увидела его раздутую, посиневшую щеку, багровую царапину. Рана выглядела ужасно глубокой и — как будто шевелилась? Лори, проследив за ее взглядом, поспешно схватился рукой за щеку:
— А, пустяки, совсем не болит.
Снаружи снова пошел дождь — сильный и грязный, — и Джем укрылся под проржавевшим навесом возле дизельного насоса. Он чувствовал себя опустошенным. Что же такое Дед — человек? Или что-то вроде ангела? Под проливным дождем — жирным и противным, словно вода из-под грязной посуды, — город блестел; по тротуарам бежали целые потоки, образуя водовороты над решетками стоков. Хотя поблизости ничего и никого не было, Джему слышался приглушенный гул умоляющих голосов. Он был один. Я и в самом деле его внук? Лишь обесцвеченные дождем стены да окна на фоне серого неба, отдаленный страдальческий ропот. В голове мелькнуло: этот город умирает, и — трудно поверить, но бегущая с крыш вода прямо на глазах стада вдруг красной. Какой-то светлый предмет крутился над решеткой водостока совсем рядом, и Джем сощурил глаза, пытаясь его разглядеть.
Это была рука. Потоку мерзкой воды удалось-таки увлечь ее с собой, и рука на какой-то момент всплыла посреди улицы, анекдотически выставив палец в небо — словно говоря: «Класс, ребята, все отлично», — а затем скрылась под водой. Потом водостоки начали извергать потоки крови и куски человеческой плоти — город зловеще отрыгивал свою чудовищную трапезу.
От этого жуткого зрелища Джема отвлек внезапно раздавшийся скрип. Ворота кладбища медленно отворялись, за ними были видны какие-то неясные фигуры, группами стоявшие под дождем. Ну, дело совсем дрянь. Дерьмовее уже некуда, дружок. Джем бросился к гаражу:
— Нужно ехать. И сейчас же.
— Как? — возмутился Лори, в отчаянии швырнув на землю пачку свечей.
— На машине твоего отца!
— Отца?
В голосе Лори зазвучали болезненно-тонкие нотки. Папа, где сейчас папа? И что с мамой? Он бросил их!
— Лори! Так надо! — заорал Джем, встряхивая его за плечи.
Сэм схватилась за револьвер:
— Что происходит?
Джем молча указал в сторону кладбища. Сэм быстро окинула взглядом столпившиеся возле ворот под завесой дождя фигуры — нет, это уже слишком. Угодить в этот Трупвиллъ, да еще в самый разгар ежегодного слеша, это уже слишком. Тоже мне — «утечка радиоактивных элементов», — да просто-напросто старая добрая нечистая сила вернулась — жива и здорова. Алле-гоп, Версус наносит удар здесь, легионы тьмы обходят противника там! Эй, воскресшие, вы малость ошиблись эпохой, на дворе 1994 год, чеснок у нас теперь только сублимированный! — и быстро оттащила Джема назад. Все трое забились в угол, в темноту гаража. Сэм сказала, указав на ручку раздвижной металлической двери:
— Если покажется, что они хотят перейти через дорогу, закрывайтесь.
— А вы куда?
— Наполнить канистры бензином. Лори, собери в кучу все тряпки и приготовь спички.
Сэм подхватила две двадцатилитровые канистры и, прижимаясь к стене, проскользнула к насосу. Тараканы + Версус = Бардак. Сэм, ты, девочка моя, похоже, по какому-то недосмотру угодила в самую гущу битвы, что ведется уже не одну тысячу лет. И если я не ошибаюсь, бог света — это солнце, тепло, огонь. Этих тварей наверняка можно жечь — любой восьмилетний малыш это знает. По ту сторону дороги фигуры, сбившиеся в воротах кладбища, похоже, ничего не собирались предпринимать. Сэм смутно различала мертвенно-бледные лица, тощие тела, прикрытые лохмотьями. Не спуская с них глаз, она наполнила канистры. С помощью бензина можно хотя бы попытаться дать отпор, если эти мешки тухлого мяса вздумают на них наброситься. Все так же — быстро, по стенке — она добралась до гаража, мысленно благословляя его надежную полутьму. От ее одежды и от нее самой несло помойкой, и мальчишки сморщили носы.
— Они запустили дождь из каких-то помоев, — заявил Джем, не сводя глаз с кладбища и тихо замерших фигур.
— Все же лучше, чем недавняя моча.
Ребята с удивлением уставились на нее, и Сэм объяснила им, что произошло, а потом они, в свою очередь, поведали ей пережитое ими приключение. Пока они разговаривали, бледные фигуры начали потихоньку подползать к шоссе. Выглядели они очень мирно и с удивлением смотрели по сторонам.