Снаружи доносится звук приближающейся машины.
Элен. Где же Элен? Должно быть, пошла взглянуть, кто там приехал…
Машина останавливается.
Шаги.
Кто-то входит в сарай.
Медленно подкрадывается ко мне.
Во рту у меня так пересохло, что возникает ощущение, будто там и вовсе все намертво слиплось.
Чья-то рука ложится мне на плечо.
— Не бойтесь, я с вами.
Волосы у меня на голове встают дыбом, ибо голос говорящего мне отлично знаком — это голос Иссэра, фальшивого Иссэра; голос Тони Мерсье; голос убийцы.
— Стой!
Голос Элен — громкий, но чуть дрожащий.
— Оставь ее, Тони. Отойди!
— Элен…
— Отойди, тебе говорят!
Он повинуется — слышно, как скрипит паркет у него под ногами. Должно быть, у Элен в руках какое-то оружие.
— Зачем ты сделал это, Тони? Зачем ты вернулся?
— Ты прекрасно знаешь, зачем. Мне нужно было увидеть Виржини.
— Да ты совсем с ума сошел! Сейчас я расскажу вам одну небольшую историю, Элиза. Жил-был на свете один молодой человек; у него был маленький сын. В восьмилетнем возрасте мальчика убили два накачавшихся наркотиками юных подонка. Отец так и не смог пережить этого: он потерял интерес ко всему окружающему, ушел от жены. А при виде маленьких мальчиков, сколько-нибудь похожих на его сына, начал испытывать непреодолимое желание их уничтожить. Его новая жена довольно быстро сообразила что с ним творится, и хотела от него уйти. Тогда он сломал ей руку. А потом реализовал свои мечты. И был приговорен судом к пожизненному заключению. Жена уехала в Париж, начала там новую жизнь, но ему удалось-таки бежать из психиатрической лечебницы, и он явился сюда, дабы продолжить свою «великую миссию»: убивать, убивать и убивать.
— Красивая история. Малость, пожалуй, грешит отсутствием реальных фактов, но в целом звучит впечатляюще… А Элиза? При чем здесь, по-твоему, она? — усталым голосом спрашивает Тони-Иссэр.
— Элиза? Вы, Элиза, не знаете одной маленькой детали; вы очень на меня похожи: тот же рост, та же фигура, тот же цвет волос — то бишь женщина вполне в его вкусе, один к одному. Вот он и выбрал вас объектом для вымещения своей злобы — в вас как бы воплощен мой образ, к тому же вы очень дружны с Виржини, а Виржини знала, что он тут вытворял!
— Лжешь! Она ничего не знает!
— Да нет, она, конечно же, знает все. И вообще: что ты о себе возомнил?
Элен вдруг рассмеялась — но как-то горько.
— В конце концов она — моя дочь…
— Элен, опусти пистолет.
— Ни за что! Я сейчас убью тебя, Тони; уничтожу — только так и следует поступать с опасными животными вроде тебя. Поэтому сейчас я тебя пристрелю.
Нет! Нет, Элен, не делай этого! У нас с тобой нет права вершить суд! Я поднимаю руку, неистово сжимая и разжимая кулак.
— Слишком поздно, Элиза. Другого решения тут быть не может.
Ну как же так: есть и другое решение. Нужно просто вызвать полицию. Даже если Мерсье и сумасшедший, он все равно имеет право, как и положено, предстать перед судом. А Элен уже готова выстрелить — судя по тому, как звучит ее голос. Что же делать?
Я слышу щелчок — щелчок взведенного курка. Страшно хочется крикнуть: «Нет!»
— Если ты нажмешь на спуск, то никогда больше не увидишь Виржини, — спокойным голосом замечает Тони.
— Что ты такое плетешь?
— Ты думала, я пришел сюда, никак не обезопасив себя при этом? Виржини сейчас находится в одном укромном местечке, из которого ей никак не выбраться самой. Если ты убьешь меня, она тоже умрет — от голода, холода и жажды. Ибо, кроме меня, никто не знает, что это за местечко. И кричать она не может — у нее кляп во рту.
— Лжешь! — кричит Элен не своим голосом.
— Я встретил ее у школы, когда уроки закончились. Сказал, что работаю вместе с Полем. Она мне поверила. И пошла со мной. Так что, если ты убьешь меня, она тоже умрет.
Вот негодяй! Посмел связать своего собственного ребенка, да еще и кляп ему в рот засунуть!
— Ну что ты раздумываешь; давай же — стреляй! — вызывающим тоном произносит Мерсье.
— Где она? — кричит Элен.
— Там, где ей холодно, страшно; там, где нет больше ни души. Устраивает тебя такой вариант?
— Мерзавец!
— Опусти пистолет.
— Ни за что!
Не уступай ему, Элен; он убьет нас обеих. А что, если я на полной скорости наеду на него своим креслом? Может быть, мне удастся сбить его с ног. Только нужно быть предельно внимательной, чтобы с абсолютной точностью определить его местонахождение по голосу.
— Я все равно убью тебя. Думаю, ты просто блефуешь, — внезапно заявляет Элен.
— Позвони в школу — сама убедишься.
— Здесь нет телефона.
— Лови.
Судя по звуку, он что-то ей бросил — наверняка радиотелефон: я слышу, как она нажимает на кнопочки.
— Алло; с вами говорит мадам Фанстан; я немного задерживаюсь и не смогу вовремя заехать за Виржини… Что? И вы отпустили ее? Да вы просто рехнулись!
Глухой удар — должно быть, она швырнула на пол телефон.
— О'кей, сволочь ты этакая; где она?
— Брось пистолет.
— Только не это. Знаешь, что я сейчас сделаю? Сначала я прострелю тебе обе ноги — я продырявлю их вдрызг; потом — обе руки…
— А потом ты вырвешь мне глаза?
— Слушай внимательно: если ты не скажешь мне, где Виржини, я выстрелю в Элизу, понял?
Что? Нет, но как же так…
До моих ушей доносится тяжелый вздох Тони; затем — усталым голосом — он произносит:
— Она в квартире Бенуа Дельмара.
Резкая, свинцовая тяжесть в желудке. Бенуа? В квартире моего Бенуа? Наверное, я постепенно лишаюсь рассудка. Ну при чем здесь Бенуа?
Кто-то решительно берется за мое кресло сзади.
— Спасибо, Тони, и прощай…
Оглушительный выстрел, запах пороха, болезненный стон, глухой звук рухнувшего на пол тела! Она выстрелила! Она все-таки выстрелила!
Меня весьма энергично катят к выходу; снаружи холодный дождь хлещет меня по щекам; коляска, подпрыгивая, быстро катится по колдобинам. Она выстрелила — убила она его, или он только ранен? И при чем тут Бенуа? Похоже, голова у меня вот-вот разорвется на мелкие кусочки! Ну откуда же у Тони-Иссэра могли оказаться ключи от квартиры Бенуа?
Негромкий щелчок — открывается дверца машины, ай! Она просто-таки швыряет меня на пол, хлоп — мое кресло оказывается рядом со мной, наполовину меня придавив; машина, словно взбесившийся зверь, резко срывается с места; наверное, Элен воспользовалась машиной Тони; Господи, а как же моя Иветта — вызвал ей кто-нибудь «скорую» или нет? Мерсье сейчас истекает кровью на полу сарая для садовых инструментов, Иветта лежит где-то посреди дороги, окровавленный труп Поля покоится на сиденье разбитой машины — для меня это уже слишком; такое ощущение, будто мне сделали укол адреналина: страшно кружится голова.