И что у него есть мои ключи.
Дрожащей рукой хватаю телефон. Теперь уже никто не будет надо мной смеяться! Спелману или Альваресу? Начну с Альвареса.
У него автоответчик. Черт, черт, черт. Тогда Спелману.
Та же история. Когда тебе нужны флики… Хорошо хоть, что эта дрель никуда не денется…
Меня тошнит, стоит только о ней подумать.
И я ее трогала! Я ее трогала! Я трогала главную улику голыми руками! Мои отпечатки пальцев смешались с отпечатками Риверы. Может быть, я все испортила! Может быть, я смыла каплю крови, которая содержала ДНК Натали!
Подожди минутку, Эльвира, поразмысли. Натали умерла позавчера. Позавчера? А мне кажется, так давно! Так о чем я? Ах да, Натали, – да упокоится ее душа в мире – умерла позавчера – все-таки позавчера?! – а Маню Ривера-Равье приходил с дезинфекцией в понедельник, значит, он не мог убить Натали этой дрелью.
Дрожь по телу, тошнота.
Но он ведь мог воспользоваться этой дрелью, убивая Сандрину Манкевич и Мелани Дюма.
Отличный вопрос, Эльвира: каким орудием были совершены преступления?
Ответ: холодным оружием вроде скальпеля, никто не упоминал дрель! Минуточку, минуточку, Альварес упоминал скальпель, говоря о Сандрине. А про Мелани я ничего не знаю, и если принять во внимание все, что случилось потом… могло быть и холодное оружие, и дрель.
Не кровь ли Мелани я видела на своих руках?
Я опять набираю номер Альвареса.
Опять автоответчик. Может быть, они сейчас вместе со Спелманом у Кью. Я не могу сидеть вот так и бездействовать. Тогда Селина!
Не отвечает. А ведь она на дежурстве. Отправляю ей текст: «Позвони мне. Срочно».
В течение десяти минут шлифую ногти, и вот раздается звонок.
– Ало-о-о? – произносит она слабым голосом.
– Селина, ты знаешь, где Альварес? Это очень срочно.
Сдержанное сопение.
– Послушай… ты понимаешь… сейчас он очень занят, я хочу сказать, что с этой чередой убийств у него очень мало времени, ты согласна…
– Селина, я разыскиваю его не для того, чтобы пригласить на партию пинг-понга, а как раз по поводу этих убийств!
– Ха-ха-ха, как смешно! Да, ну ладно. Должна признаться, что у тебя склонность сходить с ума по пустякам.
– По пустякам? Убийца Натали шлет мне послания, а я, значит, схожу с ума по пустякам?!
– Да, но ведь эти послания…
– Мануэль Ривера, прикинувшись дератизатором, проникает ко мне в дом, а я схожу с ума по пустякам?!
– Но ведь нет уверенности…
– Уверенности, что дератизатор приходил?! – взрываюсь я.
– В том, что это был Мануэль Ривера, ты понимаешь? – лепечет она.
Провались ты пропадом, хотелось мне заорать в ее огромное ухо, утыканное пирсингом.
– Ну, а как насчет похорон? – меняет она тему. – Сколько ты даешь на венок? Двадцать, тридцать или пятьдесят евро? Большинство дают пятьдесят евро.
– Ладно, отлично, я тоже пятьдесят. Так что, Альварес где-то там?
– В прозекторской, там Кью и Спелман, – прошептала она таким сокрушенным тоном, словно сообщала размер трусов Папы Римского.
– Угу, понятно. Ты можешь с ним связаться и сказать, чтобы он мне срочно позвонил?
Я словно вижу, как она поджимает рот куриной гузкой и дергает свои кудряшки.
– Да, ко-о-не-е-чно.
– Ну, полагаюсь на тебя!
Мы кончаем разговор, недовольные друг другом. И я забыла ее спросить, говорил ли что-нибудь Альварес о том, каким предметом или предметами была убита Мелани Дюма. Но, конечно, я не стану ей перезванивать, ни за что не доставлю ей такого удовольствия.
Стивен. Может быть, он в курсе дела? Месье Всезнайка, коронованный в нашей больнице Месье Совершенство. Звоню ему. Не отвечает. Включается автоответчик. Он, конечно, уже спит… Похрапывает! Оставляю текст на его мобильнике.
Еще раз звоню Спелману. О чудо, он отвечает!
– Лейтенант Спелман у аппарата, – звучит его вежливый голос.
– Лейтенант, это Россетти, у меня есть кое-что для вас!
Вздох.
– Да? И что это?
– Орудие убийства.
Покашливание.
– Вы можете выражаться яснее? Только быстро, потому что у меня здесь люди.
– Результаты вскрытия Натали Ропп?
– Черт возьми, но откуда вы зна…
Он замолкает, откашливается.
– Все всегда выходит на свет, – говорю, чтобы его успокоить. – Так вот, вы помните наш разговор об этом рабочем, имя которого – почти точная анаграмма имени Ману Ривера? Ну, тот тип, который копался в моих вещах?
– Э-э, да, да, конечно… Да-да, уже иду! – бросает он невидимому собеседнику.
– Он забыл, а вернее, спрятал дрель в моей ванной. Дрель-отвертку, всю заляпанную кровью.
– Кровью? Что вы говорите?
– Кровью! После двадцати двух лет работы в больнице я в состоянии даже по пятнам тотчас определить кровь!
– И вы говорите, что этот тип, этот, как его…
– Эмманюэль Равье.
– Да-да, его имя вертелось у меня на языке. И вы говорите, что Равье забыл у вас дрель, заляпанную кровью?
– Вот именно.
– Ммм…
– Вы должны кого-нибудь прислать за ней, возможно, это и есть орудие преступление!
– Какого преступления?
– То есть как это – «какого преступления»? Разве у вас на руках нет трех нераскрытых преступлений?
Я почти слышу, как он размышляет.
– Ну, этот парень мог пораниться…
– Но вы ведь должны знать, пытали одну из жертв дрелью или нет!
– Учитывая, в каком состоянии их нашли, можно только сказать, что их пытали до смерти, – замечает он, словно размышляя. – Не хватает слишком многих… кусков, чтобы можно было с уверенностью перечислить все возможные орудия пыток, – объяснил он, выдувая воздух через нос. – Нет внутренностей, нет вагины, нет ануса… Ладно, я все передам капитану.
– И это все? У меня в ванной лежит дрель, покрытая кровью, которую наверняка спрятал Ривера и…
– Ривера уже арестован, – сухо прервал он меня.
Едва не роняю трубку.
– Что?!
– Ривера был арестован сегодня вечером в Барселоне. Драка в баре педиков, он размахивал разбитой бутылкой и клялся, что изнасилует ею патрона.
– Вот, вы сами видите, что он опасен.
– Мы никогда в этом не сомневались. Но дело в том, что это не ваш Равье.