– Вы здесь, отец мой?
Прямо перед собой она услышала хрип, напоминающий журчание водосточного желоба.
– Не двигайтесь, я иду.
Справа от зияющего оконного отверстия ее глаза смогли различить какую-то темную массу, прислоненную к стене. Как она сможет вытащить его отсюда? Ей же не хватит сил, чтобы нести его на себе. Одно неловкое движение, и старик, упав с такой высоты, разобьется насмерть…
– Я иду. Reste la, an ka vin… [64]
Она преодолела последние несколько метров и, в какой-то момент почувствовав, как под ее весом внезапно качнулся мостик, испытала приступ панического страха. Она крепко вцепилась в перила, молясь о том, чтобы сгнивший металл не подвел. Но пока все шло хорошо. Она все-таки добралась до места. Она опустилась на колени возле темной фигуры раненого и щурилась, пытаясь его разглядеть. Но ничего не было видно.
– Что случилось? Куда вас ранили?
– Подойдите ближе, – прошептал человек у стены. Луиза склонилась ниже и почувствовала на щеке его горячее дыхание.
– Покажите, где ваша рана?
– У тебя между ног, – ответила неясная фигура, коротко рассмеявшись.
Луиза не успела понять, не ослышалась ли она, когда сильная рука вцепилась ей в промежность. Это было так неожиданно, что она даже не испугалась, только безмерно удивилась. Она не успела и пикнуть, как почувствовала, что ее отрывают от земли и бросают в пустоту через зияющую амбразуру окна, между тем как слащавый голос шептал ей вслед:
– Сдохни, ангел мой!
Луиза инстинктивно стала брыкаться, ее правая нога задела стену, откуда отвалилось несколько пластов штукатурки. Она молотила по воздуху руками в безумной надежде обрести равновесие и зацепиться за пустую раму, но все тщетно: она неумолимо падала спиной в окно. Она видела темную фигуру на мостике, натянутый на лицо черный шерстяной шлем, и, перед тем как исчезнуть из ее поля зрения, незнакомец успел, прикоснувшись губами к кончикам затянутых в перчатки пальцев, послать ей воздушный поцелуй. Она видела, как вращается небо, как облака завинчиваются в головокружительную спираль, чувствовала, как дождь заливает ей рот, открытый в безмолвном крике, и сознавала, что сейчас умрет.
Она хотела завыть, но внезапно спина наткнулась на какое-то препятствие, она ударилась так сильно, что у нее перехватило дыхание. Она застыла, забыв на мгновение все, что предшествовало ее падению, сосредоточившись лишь на одном-единственном ощущении: она больше не падала. Вспышка молнии зигзагообразно прочертила небо, с какой-то яростью прорезав его снизу доверху, чуть позже раздался оглушительный раскат грома. Луиза боялась пошевелиться. Она ощутила, что ее руки и ноги висят в пустоте. Зато само туловище лежит на чем-то твердом. Она медленно, очень медленно опустила правую руку и ощупала препятствие. Твердая, плотная, каменная поверхность. Она лежала на каком-то обломке цемента, шириной с ее спину. Она попыталась зрительно представить себе сахарный завод, вспомнить, как он выглядит снаружи. Ну да, конечно, старый цементный водосток: он спускается с третьего этажа вниз и доходит до резервуара. Он обвалился уже много лет назад, и от него остался лишь обломок длиной около двух метров, метрах в двенадцати над землей…
Луиза глубоко вздохнула, пытаясь справиться с охватившей ее паникой. Она была жива, и она больше не падала. Уже хорошо. Но она совершенно не представляла себе, как спуститься. По правде сказать, Луиза даже не понимала, как сможет подняться, не потеряв равновесия, к тому же не была уверена, что при ударе не сломала спину. Кроме того, не хотелось, конечно, выглядеть профессиональной занудой, но не стоило забывать, что над ее головой бушевал циклон, который готов вот-вот перейти к решительным действиям и сдуть ее с ненадежного насеста.
Нет, нет, не время хныкать! С невероятным грохотом одна за другой сверкнули несколько молний, и небо внезапно сделалось неподвижным. Ветер внезапно стих. Облака сбились в густой слой черной ваты.
Луиза поняла, что это лишь короткая передышка перед неминуемым разгулом стихии. Она попыталась выпрямиться, но верхнюю часть спины пронзила острейшая боль.
– Ой, нет, нет! – не могла сдержать она стона.
– Не шевелитесь!
Кто-то обратился к ней? Она очень медленно повернула голову, но увидела лишь часть стены и вырванное с корнем дерево.
– Не двигайтесь, я иду!
Она сама произносила эти слова минут десять назад. Неужели она сошла с ума? На какое-то короткое мгновение она почувствовала прилив безрассудной надежды: ну да это же просто сон! Ей не мог сниться ни этот хлещущий по лицу дождь, ни это ощущение холода, который пронизывал ее с ног до головы…
– Луиза! Держитесь!
Нет, это не сон. Кто-то говорит с ней. Мужчина. За ней пришли.
Вымокший до нитки и отчаявшийся, Даг уже успел сделать крюк, когда окрестности осветили вспышки молний, обведя старый сахарный завод электрическим ореолом, и тогда он заметил, что в радиусе километра не было видно ни одного живого существа. Ему показалось, что за мангровыми зарослями он услышал шум мотора, но звук пропал в завывании ветра. Он хотел уже уходить, как вдруг какое-то движение где-то далеко, на границе его поля зрения, привлекло его внимание. С фасада старого сахарного завода что-то свешивается? Нет, ему показалось. Это в любом случае не Луиза. Очередная вспышка молнии осветила двор, цистерну, остов старой вагонетки и разрушенный водосток. С водостока свешивалась нога.
Даг зажмурил глаза, затем открыл. Вокруг опять все было смутным и нечетким. Нога. Он видел свешивающуюся над землей ногу. Это не ветка дерева, потому что веток, обутых в красные резиновые сапоги, не бывает. Это действительно была нога, и болталась она на высоте около двенадцати метров. Даг подумал, что, возможно, кого-то забросило туда порывом ветра, и, спотыкаясь на каждом шагу, он бросился бежать к заводу. Оказавшись под сомнительным прикрытием старых стен, он вновь поднял глаза и на этот раз разглядел ноги и руки. Кто-то лежал на спине там, наверху. Возможно, у него сломан позвоночник? Но как добраться до этого человека? Нога дрогнула, и Даг крикнул:
– Не шевелитесь!
Он потрогал рукой стену. Проступающие под штукатуркой острые углы камней представляли собой удобные выступы. Забираться через окно и спускаться затем к раненому представлялось куда более опасным. Он решил подниматься по стене. Ветер внезапно стих. Стало почти совсем темно. Минут пятнадцать передышки у него есть, не больше. Он вновь крикнул:
– Не двигайтесь, я иду!
Он карабкался быстро, не обращая внимания на дождь, который заливал спину и заставлял скользить руки. Подъем оказался довольно простым, он преодолел первый уровень, позволил себе взглянуть вверх на водосток и едва не сорвался с уступа: это была Луиза. Она лежала на спине на разрушенном водостоке! Даг стал подниматься быстрее, решительно приказав: