– Выбросить его на помойку?
– Просто вышвырни отсюда, – распорядилась санитарка с великодушным видом просвещенной королевы.
– Вонючий ублюдок! – надрывался Франсиско. – Да я тебе яйца оторву!
– Тебе что, рот вымыть с мылом, чтобы ты не ругался? – проворчал санитар, еще крепче сжав свой захват, исторгнув у пленника крик боли.
Он вышел, волоча за собой Франсиско, кипевшего от ярости и изрыгающего проклятия. Санитарка поставила поднос с едой на ночной столик.
– Каких только психов не увидишь в наше время, не приведи господь! Вот ваш завтрак. До свидания.
– До свидания, – любезно ответил Даг и, обернувшись, наткнулся на суровый взгляд Луизы.
– Он бы меня убил! – объяснил он, прежде чем она успела произнести хоть слово.
– Франсиско мой жених, способны вы вбить это себе в башку? Я не хочу, чтобы вы его избивали.
– Но он же первый…
– Черт возьми, Леруа, я не девочка из начальной школы, которой нравится разнимать мальчишеские драки. Я не желаю больше вас видеть.
– Вы собираетесь выйти за него замуж и плодить малюток?
– Вот именно. «Плодить малюток», как вы выразились, учить малюток и вязать чепчики для малюток своих подружек.
– Радужная перспектива.
– Более радужная, чем оказаться выброшенной из окна каким-нибудь психом!
– И вам не интересно узнать, почему вас пытались убить?
– У меня такое ощущение, что чем меньше я буду пытаться об этом узнать, тем меньше вероятность, что это повторится, – отчеканила Луиза, думая о том, как ей страшно. И этот страх теперь никогда не пройдет.
– Луиза… – начал Даг, положив ладонь на ее обнаженную руку.
– Нет! Стоп! Хватит! Оставьте меня одну, пожалуйста, Дагобер. Идите к своему святому Элодию [77] и оставьте меня. Bonswa [78] .
Он улыбнулся и вышел.
«Насыщенное утро», – подумала Луиза, опускаясь на подушку. Стоило ей вспомнить, как вел себя Франсиско, и у нее тут же начиналась мигрень. Она равнодушно взглянула на поднос с едой. Никакого аппетита. Есть невозможно. Совершенно невозможно. А интересно, что это там, кажется, шеллу? В конце концов надо есть, чтобы быть готовой противостоять несчастьям. Он взяла вилку и попробовала. Неплохо. Совсем неплохо, сделала она вывод, вытирая тарелку до блеска корочкой хлеба.
– А теперь что собираетесь предпринять? – поинтересовался отец Леже, поднося к губам стакан с пивом.
Даг смотрел на искрящиеся под солнцем волны и на лодку в открытом море, которая лениво покачивалась на спокойных водах. Даже странно было представить себе, что под этой чистой глубиной таилась такая трясина. Он поднял кружку.
– Пиво теплое.
– Как странно, что вас занимает температура того, что вы пьете, – заметил отец Леже с некоторым раздражением в голосе.
Даг сделал еще глоток пива – теплого – и поставил кружку.
– Я не так продвинулся на пути духовности, как вы…
– Что, собственно, происходит? Луиза дала вам отставку?
Старикан, без сомнения, обладал чутьем. Даг посмотрел, как лодка борется с волной, и ответил:
– Она выходит замуж за своего кузена Франсиско.
– Знаю, я сам буду их венчать. Вы что, умудрились влюбиться за три дня?
– Не знаю.
– А ваше расследование? Убийца по-прежнему где-то бродит. Я бы даже сказал, не где-то, а совсем рядом.
– А как, по-вашему, мне его найти? Может, поместить объявление в газету? Вот если бы им оказался этот придурок Франсиско…
– Тс-с… Никогда не видел, чтобы бравый детектив до такой степени отчаивался. Дагобер Леруа, вы позор всей детективной литературы.
Даг изобразил что-то вроде улыбки. Следовало признать, кюре прав. Ну что за бред: влюбиться в училку младших классов, которая никогда носа не высовывала с этого острова! Ему просто нужно выполнить свою работу. Во всяком случае, жениться на Луизе он не собирался. Если уж совсем откровенно, ему до смерти хотелось переспать с ней. Ну и дальше что? Вот так распрощаться, кивнув напоследок: «Созвонимся»? Черт. Ей нужно было налаживать жизнь с Франсиско, и у него нет никакого права вмешиваться. Он поднял глаза и встретил внимательный взгляд отца Леже.
– Ну что? Исследование совести оказалось небесполезным?
– Вы что, колдун?
– Мой сан уже давно помог мне развить наблюдательность.
– Вы никогда не были влюблены? – поинтересовался Даг, чиркая спичкой.
– Нет. То есть да, один раз. В молодую прихожанку, муж бил ее и обманывал с другими женщинами. Она приходила исповедоваться, плакала, а я ее утешал и был искренне тронут. Она любила эту скотину, я сходил с ума от ревности, мне хотелось, чтобы она его бросила. Разумеется, я никогда с ней об этом не говорил. Потом они переехали в Пуэнт-а-Питр, и я больше ее не видел. Вот, это самая романтическая история, которую я пережил в своей жизни, – заключил священник, допивая пиво.
Даг зажег сигарету, а спичка так и осталась догорать, пока он не почувствовал, что она обжигает ему пальцы. Свежий ветер обвевал его лицо. Горланили мальчишки, гоняясь за консервной банкой, которая служила им футбольным мячом. По радио передавали бигину [79] , и хозяин дома слушал музыку, покачивая головой. Трудно поверить, что всего каких-нибудь сорок восемь часов назад здесь прошел разрушительный ураган. Надо собраться с мыслями. «Обманчивая прелесть островов» была всего лишь обманчивой прелестью.
Он наклонился вперед, облокотившись на стол.
– Вопрос первый: как убийца попал на остров?
– На корабле или на самолете.
– Я сам, если вы помните, не успел на последний самолет. И чтобы оказаться здесь, мне пришлось нанять катер.
– Очевидно, он сделал то же самое.
– Но зачем ему было следовать сюда за мной?
– Чтобы узнать, что вы собираетесь предпринять, и узнать, что знаете вы.
– Нет, что-то здесь не так. Если он последовал сюда за мной, он легко мог бы убить меня. Если только…
– Что «если»?
– Он был уже здесь. На месте.
– Что вы этим хотите сказать? – выпрямляясь, спросил отец Леже.
– Когда я пришел к вам, он уже был здесь. Он слышал наш разговор. Он узнал то, что знаю я. И решил вмешаться.
– Но тогда зачем ему нападать на Луизу?
– Чтобы сделать больно мне.