Ричер улыбнулся.
«Как мотыльки на огонь, — подумал он. — В буквальном смысле».
Он перелез через спинку сиденья и повернул ключ зажигания до конца. Двигатель сразу же заработал. Не включая габаритных огней, Ричер медленно выехал на улицу и направился на юго-запад, через пустошь. Справа он заметил огни фар. Четыре машины. Почти наверняка «тахо» с охранниками спешили в город с завода, а с ними машина «скорой помощи» и пожарные, которых он прежде мог не заметить. Он продолжал медленно ехать на запад по бездорожью, пикап подскакивал на неровностях почвы, руль норовил вырваться из рук. Ричер вглядывался вперед сквозь грязное ветровое стекло и вертел руль, объезжая крупные препятствия. Он ехал со средней скоростью двадцать миль в час. Быстрее, чем бегом, но все же прошло семь минут, прежде чем он увидел в темноте тусклое свечение белых стен завода.
Ричер продвигался вдоль южного периметра завода, пока не подъехал к выросшей перед ним каменной стене, которая окружала жилые здания. В темноте было трудно что-то разглядеть, однако перебраться через такую стену не составило бы труда. В ней было много выступов для рук и ног в тех местах, где осыпалась штукатурка. Ричер проехал немного дальше и остановился там, где по его расчетам находился огромный ангар. Он заглушил мотор, бесшумно выбрался из машины и менее чем через десять секунд перелез через стену.
Перед ним вытянулась взлетно-посадочная полоса шириной в шесть футов и длиной в девятьсот ярдов, достаточно ровная и ухоженная. В начале и конце полосы имелось по небольшому бетонному возвышению для прожекторов, чтобы освещать ее по всей длине. Огромное пространство напротив заросло кустарником, посреди которого виднелись расчищенные участки. Там были посажены какие-то растения с заостренными листьями, отливавшие серебром в тусклом звездном свете. Нечто местное, привычное к пустыне. Сухоустойчивые, или ксерофильные, растения, хорошо переносящие засуху. Греческая приставка «ксеро» означает «сухой». Отсюда и ксерокс, для копирования без влажных химикатов. Зенон Китийский был бы удивлен копированием, но одобрил бы ксерокопию. Он считал, что следует двигаться вместе с потоком. И безоговорочно принимал судьбу. Он верил в то, что нужно сидеть на солнышке и есть зеленые фиги, а не тратить время и силы на изменение природы и орошение сухих земель.
Ричер пересек посадочную полосу. Впереди, сразу за последним ухоженным участком земли, находился большой ангар. Около пятидесяти футов в ширину, двадцать в высоту и тридцать в глубину. Ричер сразу же зашагал к нему. У сооружения было три стены, передняя отсутствовала. Все внутреннее пространство занимал белый самолет. «Пайпер чероки» стоял носом наружу на трех колесах шасси и дремал, покрытый росой от ночной прохлады. Близилось десять часов вечера. Если бы все шло по плану, самолет должен был находиться в середине ежедневного полета. Однако в этот вечер он остался на земле. Самолет не взлетел.
Почему?
Ричер вошел в ангар и обогнул правое крыло. Приблизился к фюзеляжу, нашел ступеньку, взобрался на крыло и заглянул в иллюминатор. Он провел много времени в маленьких самолетах, когда армия хотела, чтобы он оказался в каком-то месте быстрее, чем его могли доставить туда джип или поезд, и не особенно любил данный способ перемещения в пространстве. Ричер считал такие средства передвижения слишком маленькими, тривиальными и несерьезными. Они напоминали ему летающие автомобили. Он говорил себе, что самолеты построены лучше, чем машины, но не мог найти конкретных фактов, которые бы его убедили. Тонкий металл, согнутый, сложенный, склепанный, зажимы и провода, кашляющие двигатели. «Чероки» Тармана выглядел ничуть не лучше остальных. Обычная четырехместная кабина с далеко не новой обшивкой, на которой местами виднелись грязные пятна. Крошечная дверь, разделенное надвое ветровое стекло, приборная панель, куда менее сложная, чем у многих современных седанов. На одном из иллюминаторов виднелась небольшая трещина. Сиденья казались жестко закрепленными, ремни безопасности перепутались.
Ричер не заметил в кабине никаких бумаг. Ни авиационной карты, ни записей с широтой и долготой. Кроме того, в самолете попросту не было места для груза. Пара ниш в разных частях кабины и три пассажирских сиденья.
«Люди не летают по ночам ради развлечения, — сказала Люси Андерсен. — Ничего не видно».
Значит, Тарман что-то куда-то вывозит или привозит. Или навещает друга. А может быть, любовницу. Мирянин, проводящий богослужения, может рассчитывать, что ему будут поклоняться женщины. Ты служишь в церкви, а потом тебе служат в постели.
Ричер соскочил с крыла и вышел из ангара. Он решил осмотреть в темноте другие постройки. В конце подъездной дороги длиной в четверть мили он обнаружил гараж на три машины с железными воротами, украшенными кованым орнаментом. Рядом находился навес поменьше, вероятно, для хранения садовых инструментов. Сам дом производил потрясающее впечатление. Он был построен из пропитанных маслом досок, сияющих теплым светом, и украшен многочисленными остроконечными фронтонами, наподобие горного шале. Некоторые окна были высотой в два этажа. Внутри дом был отделан темными панелями. Потолки были сводчатыми, как в соборе. Тут и там виднелись вкрапления плитняка, роскошные ковры и удобные кожаные диваны и кресла. Убежище джентльмена, где всегда пахнет сигарным дымом. Ричер остро ощутил вкус недокуренной сигареты. Он обошел вокруг дома, думая о сигаретах «Кэмел», верблюдах и игольном ушке. Потом вернулся в большой ангар и в последний раз посмотрел на самолет. Затем он пересек пустошь и посадочную полосу, а еще через десять секунд уже сидел в украденном пикапе.
Ричер развернулся на песке, подъехал к металлической стене завода и двинулся вдоль нее против часовой стрелки. Забраться по каменной стене было нетрудно, но преодолеть таким же образом металлическую он бы не сумел. Гладкая вертикальная поверхность уходила в высоту на четырнадцать футов, поверху шел горизонтальный цилиндр диаметром в шесть футов. Словно рулон туалетной бумаги, положенный на стоящую вертикально книгу в твердой обложке. Эффективная конструкция, придуманная в результате изучения тюрем. Ричер знал теорию. В свое время он профессионально интересовался тюрьмами. На каменные, кирпичные или проволочные ограды можно забраться, какими бы высокими они ни были. Битое стекло наверху можно чем-нибудь накрыть. Клубки колючей проволоки — раздавить или разрезать. Но шестифутовые цилиндры остаются непреодолимым препятствием. Для человеческой руки, учитывая ее длину и ширину ладони, поверхность цилиндра слишком гладкая и плоская — совершенно не за что ухватиться. С тем же успехом можно попытаться ползти по потолку.
Поэтому Ричер поехал дальше мимо пустой парковки, рассчитывая вопреки здравому смыслу, что ворота для персонала окажутся открытыми или к ним подойдет один из ключей со связки помощника шерифа. Однако ворота были закрыты, и ни один из ключей не подошел. Более того, там не оказалось замочной скважины. Справа в стене, в том месте, куда не доходила отъезжающая в сторону створка, имелась серая стальная коробка — в похожих коробках с пружинным затвором прячут электрическое оборудование. Внутри находилась панель с четырьмя цифрами. Наборный замок. Десять цифр, расположенные как в телефоне. Всего 3628800 вариантов. Чтобы перебрать все, уйдет семь месяцев; впрочем, хорошая машинистка могла бы управиться за шесть.