Там стоял старый пикап «шевроле», припаркованный носом к двери гаража. Все окна были застеклены. На стеклах еще оставались наклейки, и они были совершенно чистые, если не считать нескольких отпечатков ладоней и следов воска. Они казались слишком новыми по контрасту с облупившейся краской. Стремянка, ломик и фонарик лежали в кузове. Ричер подошел к входной двери по выложенной камнем дорожке и нажал на кнопку звонка. И услышал, как он звонит внутри дома. Вокруг царили тишина и спокойствие. Ричер стоял на крыльце долгих тридцать секунд, а потом дверь распахнулась.
Воэн посмотрела на него и сказала:
— Привет.
Воэн была в той же черной одежде, что и прошлой ночью, и выглядела спокойной и собранной, но немного отстраненной, словно ее мучили какие-то мысли.
— Я беспокоился из-за тебя.
— Неужели?
— Я дважды пытался до тебя дозвониться. Сюда и в машину. Где ты была?
— В разных местах. Тебе лучше зайти.
Она провела его по коридору на кухню. Здесь все выглядело так же. Чисто, аккуратно, идеальный порядок, у стола три стула. На стойке стакан с водой и кофе в кофеварке.
— Я сожалею, что не сумел сразу вернуться.
— Не нужно передо мной извиняться.
— Что случилось?
— Хочешь кофе?
— После того как ты расскажешь мне, что пошло не так.
— Все в порядке.
— Так я тебе и поверил.
— Ладно, нам не следовало так поступать прошлой ночью.
— Какую часть ты имеешь в виду?
— Ты сам знаешь. Ты воспользовался ситуацией. И теперь меня мучает совесть. Поэтому когда ты не вернулся вместе с самолетом, я выключила телефон и рацию, поехала в Колорадо-Спрингс и все рассказала Дэвиду.
— Посреди ночи?
Воэн пожала плечами.
— Они меня впустили. На самом деле они вели себя очень хорошо.
— И что сказал Дэвид?
— Это жестоко.
Ричер покачал головой.
— Вовсе нет. Я задал обычный вопрос.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Дэвида больше нет. Во всяком случае, того, которого ты знала. Он не существует как человек. И еще я хочу сказать, что у тебя есть выбор. Выбор совсем не новый. Начиная с Гражданской войны мы несем массовые потери. За прошедшие сто с лишним лет в положении Дэвида оказались десятки тысяч мужчин. Из чего следует, что на твоем месте побывали десятки тысяч женщин.
— И?
— Все они сделали выбор.
— Дэвид все еще существует.
— В твоих воспоминаниях. Но не в реальном мире.
— Он не умер.
— Но и живым его не назовешь.
Воэн промолчала, отвернулась, вытащила из шкафчика чашку из тонкого фарфора и налила в нее кофе. Протянула чашку Ричеру и спросила:
— Что было в маленькой коробке Тармана?
— Ты видела коробку?
— Я последовала за тобой через десять секунд. Я не собиралась ждать в машине.
— Но я тебя не заметил.
— Так и было задумано. Я тебя видела. Мне удалось все рассмотреть. «Вы хотите полететь вместе со мной?» Он избавился от тебя по пути?
Ричер кивнул.
— В Форт-Шоу, Оклахома. На военной базе.
— И ты попался.
— Что правда, то правда.
— Ты не такой ловкий, как тебе кажется.
— Я никогда не говорил, что я ловкий.
— Что было в коробке?
— Пластиковый сосуд.
— А что в сосуде?
— Сажа, — ответил Ричер. — Останки людей, побывавших в огне. Они соскребают их с металла.
Воэн села за стол.
— Это ужасно, — сказала она.
— Хуже, чем ужасно, — поправил ее Ричер. — Все сложнее.
— О чем ты?
Ричер уселся напротив.
— Ты можешь вздохнуть спокойно, — сказал он. — На заводе нет разбитых «хамви». Их отправляют в другие места.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что «хамви» так не горят. Чаще всего они взрываются, и людей выбрасывает наружу.
Воэн кивнула.
— Дэвид не получил ожогов.
— Так горят танки, — продолжал Ричер. — Из танка невозможно выбраться. Остается только сажа.
— Я понимаю.
Ричер ничего не сказал.
— Но почему ты говоришь, что все сложнее?
— Это лишь первый из серии выводов. Как логическая цепная реакция. Мы используем там наши танки. Что, наверное, не такая уж большая неожиданность. Но мы теряем танки, а это огромная неожиданность. Мы всегда понимали, что можем лишиться нескольких танков в войне с Советами. Но будь я проклят, если мы ожидали, что будем нести такие потери в схватке с кучкой какого-то террористического сброда с самодельной взрывчаткой, способной уничтожать боевые танки армии США. А это не слишком хорошо сказывается на нашем имидже. Я очень рад, что холодная война закончилась. Красная армия померла бы со смеху. Стоит ли удивляться, что Пентагон присылает обломки в запечатанных контейнерах, чтобы утилизировать их тайно.
Воэн встала, подошла к стойке и взяла стакан с водой. Она вылила содержимое в раковину и наполнила его из бутылки, которую вытащила из холодильника. Сделав глоток, она сказала:
— Сегодня утром мне позвонили из лаборатории штата. В моем образце водопроводной воды было около пяти частей ТХЭ на миллиард. Пока норма не нарушена, но ситуация быстро ухудшится, если Тарман будет продолжать так же широко использовать эту дрянь.
— Возможно, он остановится, — сказал Ричер.
— С чего бы?
— Это последнее заключение в цепочке. Мы еще не имеем права его сделать. Можно только предполагать.
— Ну а каков второй вывод?
— Что Тарман делает с разбитыми танками?
— Он перерабатывает сталь.
— Зачем Пентагону военная полиция? Чтобы охранять сталь?
— Не знаю.
— Пентагон не стал бы так поступать. Всем наплевать на сталь. Военная полиция охраняет нечто другое.
— И что же?
— Есть только одна возможность. Передняя и боковая броня танков включает в себя толстый слой обедненного урана. Это побочный продукт производства обогащенного урана для ядерных реакторов. Невероятно прочный и плотный металл. Идеально подходящий для броневых плит. Таким образом, второй вывод будет следующим: Тарман специалист по урану. И именно по этой причине здесь база военной полиции. Обедненный уран обладает токсичными свойствами и некоторой радиоактивностью. Такие вещи необходимо контролировать.