— К Волану не пускают, я заезжал. Приедешь из Коломны — вместе сходим.
Вспомнив о Диме Арцеулове, оба посерьезнели.
Молодые, красивые, сильные, они стояли молча и смотрели друг другу в глаза в зеркале. Черемисов на голову возвышался над Лехельтом.
— Клякса — мужик! — гордо сказал Морзик, выпятив могучую бочкообразную грудь.
— Костик — старая гвардия разведки. — определил Андрей, пощипывая плоский нос. — Нас с Гатчины сняли...
Какая-то грусть и чувство вины прозвучали в его голосе.
— Вот морда пройдет — я туда съезжу, разберусь с мусорами! — решительно заявил Морзик.
— Зимородок намылит шею.
— Не узнает! Я по-тихому… Если, конечно, добрый друг не настучит… Шучу, шучу. Но мне тоже охота разобраться!
— Ты, вон, уже наразбирался! Не лицо, а цветик-семицветик! Клякса не верит, что шпана машину вскрыла... Думает, ты сам на них нарвался.
— В протоколе записано! — возмутился Черемисов. — Пусть почитает! Там даже их добровольные признания есть! Вот зануда, блин!..
Он уже забыл, что только что восхищался Зимородком.
— Как же они тебе рожу-то разукрасили, чемпион? — сочувственно спросил Лехельт, глядя на спортивные трофеи хозяина квартиры.
— Бывает… Они тоже не лопухи… с одним я даже дрался когда-то… на городе, кажется. Главное, конечный результат. Трое в КПЗ, только один сбежал. Который в машину влез…
— Значит эти пойдут по хулиганству. Зря старался. Даже сидеть не будут — теперь только по решению суда можно в камере держать...
Морзик огорченно присвистнул, скривился. Разбитые изнутри губы болели.
— Черт с ними! В другой раз никуда не потащу — отметелю прямо на улице, чтобы неповадно было. Им же хуже будет.
— Превышение полномочий.
— А я как частное лицо буду бить!
— Как частное — можно. А это как?
— А вот так!
Черемисов надул щеки, выпучил глаза и скорчил глупую смешную рожу, долженствующую изображать «частное лицо»
— Х-а! Х-а! — он провел короткую серию резких ударов. — И мой коронный — правый боковой — х-а!
— Красиво…, — печально сказал Лехельт и вздохнул. — Только не забывай щеки надувать. Чтобы было понятно, что ты бьешь как частное лицо, а не как сотрудник ФСБ. А то эффект будет не тот.
— У меня эффект всегда тот! А куда нас теперь?
— Клякса обещает выхлопотать шпионаж. Для разрядки. По дипломатам поработаем… Там Кобра накопала кое-что… Да, Кубика похитили!
— Брось! Кому это дерьмо понадобилось?!
Оживившись, Лехельт пересказал несколько приукрашенную историю с похищением, но, закончив рассказ, снова потух.
— Что-то ты, брат, не нравишься мне. — озабоченно сказал Вовка, взяв Лехельта сверху за плечи. — В глаза мне смотреть! В чем дело? Маринка твоя чудит?
Признавая за Андрюхой первенство в интеллектуальных вопросах и в работе, хитрый и житейски пронырливый Морзик опекал его в делах бытовых и сердечных.
— Да так…, — уклонился от расспросов Лехельт. — А что ты делал, когда я позвонил? Что у тебя с пальцем?
— А во! — Морзик показал широкий тяжелый метательный нож. — Учусь! Скоро в Питере будет первенство «Универсальный боец». Хочу выступить — а там в программе ножеметание.
— Ну, и как?
— Да пока не очень… Я если такой штукой между глаз засвечу, убью наповал хоть как, даже рукояткой. Только это же не засчитают.
— Не засчитают. — согласился Лехельт. — Надо, чтобы воткнулся.
— С этим хуже. Я на дверь фанеру повесил — и кидаю. Так он, гад, как отскочит — чуть в пузо мне не впоролся! Еле успел рукой отмахнуть — вот палец и порезал. Чего ты лыбишься?! Сам возьми попробуй!
Лехельт взял нож в ладонь, полюбовался, примерился.
Морзик предусмотрительно спрятался за кухонной дверью.
Андрей положил оружие серединой на указательный палец так, что оно, покачавшись, замерло в неустойчивом равновесии.
— Это ты чего делаешь? — уважительно спросил Морзик, выглянув из-за двери.
— Центр тяжести определяю. — важно ответил Дональд.
Ухватив нож в выбранном месте, он поплевал на лезвие и растер пальцами.
— Для скольжения!
Морзик глядел во все глаза.
Лехельт принялся осторожно раскачивать руку, постепенно увеличивая амплитуду.
— Блин! — нетерпеливо сказал Вовка. — Если так долго готовиться, так самого зарежут сто раз!
Бац!
Нож глубоко вонзился в самую середину фанеры и загудел, вибрируя.
— Теперь ты. — скромно улыбнулся Лехельт, сделав приглашающий жест.
Ошарашенный Черемисов, почесываясь, вышел из-за кухонной двери, пошатал пальцем дрожащую рукоять.
— Однако… — он решительно выдернул нож из фанеры. — Значит, так. Сначала — центр тяжести. Правильно? Потом — поплевать. Так. Потом — размазать для скольжения… раз-два-три-и-эх!
Нож стукнулся плашмя и упал на коврик у двери.
— Э, блин!
— Наверное, поплевал неправильно. — совершенно серьезно сказал Андрей, подходя и подбирая нож с коврика. — Слюна должна быть в меру жидкая, в меру густая. У тебя какая была?
— Да хрен ее знает! — огорченно сказал Морзик. — Я ее что — спиртомером должен проверять? А без этого всего никак нельзя?
— Можно. — осклабился Лехельт. — Только эффект будет не тот.
— А как?
— Да очень просто. Вот так!
И, развернувшись вполоборота, он быстро бросил нож от дальней стены комнаты — точно в центр, как и в первый раз.
— Эй! — возмущенно вскричал Владимир. — А поплевать? А центр тяжести?!
— Да фиг с ним!
Поняв, что его просто водили за нос, Черемисов схватился за голову.
— А я, дурак, поверил!
— Я их с детства кидаю. — пояснил Лехельт. — Хобби. Я же фехтовальщик, питаю страсть к холодному оружию... Такой, как у тебя, кидать — одно удовольствие. Где взял?
— Мулат подарил, — Черемисов назвал позывной своего приятеля из РССН. — У него этих ножей целая куча... Слушай, а, может, ты выступишь как универсальный боец?
— Не хочу. — отказался Андрей. — Боец из меня хреновый.
— Там призовой фонд есть! Тысяча баксов! Выигрыш пополам!
Но Лехельт отказался решительно.
Забава с ножом развлекла его ненадолго, он снова понурился от своих невеселых мыслей. Черемисов пошел в ванную бриться, а Дональд принялся разглядывать афиши и плакаты, украшавшие стены комнаты.