«Неполадочка», действительно, вышла. Одинокая машина спецтранса со скучающим водителем третий час стояла у подъезда. Санитары, носилки и покойник застряли в лифте между седьмым и восьмым этажами.
— У-у-у!.. — на всю шахту лифта подвывал молодой голос. — У-у-у!.. У-уволюсь к чертовой матери! Не толкай его на меня! Придурок!!! Говорил — давай пешком! Так нет — пройдет, пройдет!..
— Надо же — такая оказия… — рассуждал спокойный тенорок, принадлежащий человеку в возрасте. — Впервые это у меня. Всегда проходило. И покойник-то не Бог весть какой… старикашечка. В нем весу всего-ничего… отчего застряли — ума не приложу. Не иначе, фазы нет.
— У-у-.у… фазы… Как дам сейчас по башке — и сдохнешь!
— Ну и будешь сидеть тут с двумя трупами… даже поговорить не с кем будет. Ты радуйся еще, что дедок попался такой… не вонючий. Иные при смерти и обмараются, и все что хошь. Помирать, видно, тяжело. Вот с таким бы мы с тобой тут намучились. А этот — душевный… легко отошел.
— Эй, в кабине! — окликнул их Клякса, привычно беря инициативу на себя. — У вас там свет есть?
— Это соседи?! — взвился молодой и застучал чем-то по стенке лифта. — Соседи! Вытащите нас отсюда! Спасите! Третий час сидим!
— Или хоть водки дайте… — добавил старший. — Мы свою в пальто, в машине оставили…
— Мы из анатомического отделения. Скоро вас вытащат. У вас там свет есть? Покойника разглядеть можете?
— Зачем его разглядывать?! Не хочу я его разглядывать!!! Вытащите меня, сволочи! Выберусь — все разнесу!
— Перестань стучать и орать, а то уйду! — сурово прикрикнул Зимородок, и молодой санитар тотчас унялся. — Вы сказали по связи, что у вас труп… необычный. С язвами. Можете описать? Климентий Георгиевич, что нужно?
— Месторасположение, количество, цвет… есть ли выделения… корочка…
— Какие выделения! Выпустите меня! Выпустите!!! — завыл молодой и опять забарабанил в стену, теперь уже кулаками.
— Цыц ты! — презрительно прикрикнул на него старый санитар. — А то упадем еще… А вы откуда будете? Зачем вам?
— Мы из санэпидемнадзора, — вовремя нашелся доктор.
— Тогда ясно… У нас тут не тот. Тут старичок, чистенький… хоть и одинокий. Того «КамАЗ» сбил… на обочине валялся. Он внизу, в машине лежит. Страшный — хуже смерти. Вы там Мишке скажите, чтоб водку не трогал, гад. Нам, как выберемся отсюдова, подлечиться надо будет. А то у напарника нервы совсем ни к черту.
— Ладно. Успокойтесь, сейчас лифтеров найдем.
Когда спускались, на пути повстречали неторопливого очкарика лифтера с сумкой инструментов.
Внизу перво-наперво прошли к фургончику спецтранса. Пришлось показать липовое удостоверение следователя прокуратуры, чтобы водитель разрешил осмотреть тело. Вернув ксиву, он молча выбрался из кабины, обошел фургончик, распахнул дверцы и выкатил каталку на шарнирах.
Свежий, залитый запекшейся кровью покойник был ничуть не страшнее синюшных замороженных тел в моргах. Кира с Кляксой разочарованно переглянулись. Но Климентий Георгиевич, едва приступив к осмотру, тотчас отошел и скоренько надел респиратор и перчатки. Кира с удивлением заметила мелкий пот, покрывший его лоб над марлевой повязкой. Глаза он отвел поспешно.
— Фотографируйте, Костя, — глухо сказал он, и руки его, поднятые вверх, обтянутые резиновыми перчатками, затряслись. — Не приближайтесь больше необходимого.
Он очень быстро, в считанные секунды осмотрел лицо, грудь и зачем-то руки и ноги, на которых не было язв. Потом сам с грохотом задвинул каталку, захлопнул дверцу.
— Немедленно к нам! — сказал он, нервно, со скрипом срывая с рук плотно приставший латекс. — Немедленно! И уберите отсюда детей!
Вокруг них уже собирались стайки любопытных, попыхивая пузырями жевательной резинки.
Ремесло разведчика приучает не задавать лишних расспросов.
— Кира, в машину, — сказал Зимородок спокойным голосом, но так, что это прозвучало приказом. — Доктор, вы с ней. Будете показывать дорогу.
Доктор хотел было спросить, указывая на иронически глядящего на них молодого толстого шофера, но Кира потянула его за рукав. Она знала, что это не вопрос.
Пока они усаживались, пока запускали двигатель, Клякса подошел к шоферу, протянул руку.
— Ключи. Вашу машину я отведу в безопасное место.
— Да ты кто такой, мент? — окрысился шофер, сдвигая шапку на брови. — У меня у самого брат в ментовке начальника возит! У меня смена кончается — вот и…
Низенький Костя ударил его прямым в солнечное сплетение, подумал секунду, приценился — и добавил иммобилизующий удар с левой в печень. Подхватив падающего вперед шофера, аккуратно посадил на бортик засыпанной снегом песочницы, нахлобучил на курчавую русую голову слетевшую шапку. Охлопал карманы куртки, заглянул в кабину. Ключи с брелоком в виде скелета торчали в замке зажигания. Махнул рукой Кире, сел, захлопнул дверцу.
В этот миг из подъезда с матюками вывалились многострадальные санитары, жадно хватая свежий воздух широко открытыми ртами.
— Стой! — заорал старший, увидав отъезжающую машину спецтранса, и бросил носилки с покойником так, что многострадальное тело старичка подскочило. — Мишка, сволочь, стой! Водку хоть оставь!!!
И он бессильно потряс в воздухе татуированными кулаками.
Кира не оглядывалась. Доктор попросил через базу связать его с городским номером — и теперь быстро, взволнованно говорил в микрофон:
— Готовьте аппаратуру! Весь комплекс анализов! Да, я не ошибся! Девочка, я столько раз это видел, что скорее не узнаю задницу собственной жены! У него следы инъекций на руках, возможно, его лечили — но меры предосторожности полные! Вы поняли, деточка?! Полные!!! И доложите Валерию Арсентьевичу! Пусть распо рядится направить машину по адресу: Бармалеева улица, тридцать три! Надо изолировать двух санитаров — они имели контакт с носителем. Они во дворе. Никуда они не уйдут, не мелите ерунду! Мы угнали у них машину. У них покойник на руках! Не пойдут же они с мертвецом в метро! Да другой покойник, не этот! Господи, до чего бестолковая!.. Оперативнее, мы уже на подходе!
Они перемахнули с Каменного острова на Аптекарский, и дальше, через Ушаковский мост на Выборгскую сторону. На проспекте Блюхера навстречу им пронеслась желто—красная машина с мигалкой.
— Это наши… — вздохнул с облегчением «доктор». — Сейчас налево, на Лабораторный проспект, а там уже близко. Вот к тем воротам, где высокая труба! Во двор не заезжайте, вас не пропустят охранники… остановитесь у обочины… хорошо. Знаете, Кира Алексеевна, работаешь с этим всю жизнь — но никогда всерьез не веришь, что это может случиться…
Он впервые за время поездки посмотрел на Киру прямо. Тысячи мелких красных оспинок проступили отчетливо на изувеченном лице. Глаза его были совершенно сумасшедшие, косые, как у зайца. Они были полны ужаса.