— Да все здесь, Сан Саныч.
— Женщина из архива? — обернулся Шубин к Морзику.
— Втемную, — помотал круглой стриженой головой Вовка. — Я ей ничего не рассказывал.
— Таксист, — сказал Клякса.
— Какой таксист? Вы разговаривали об этом в такси?
— Ко мне приехала Рита, — неохотно отозвался Тыбинь. — На такси. Мы разговаривали на улице.
— Она тоже в курсе?
Зимородок виновато пожал плечами. Армейская школа не позволяла лгать и выкручиваться. Старый, бывший мент, остался невозмутим. У него школа была другая.
— Давайте номер такси. Пронаблюдаем за ним денек-другой… чтобы не трепал лишнего.
Зимородок, Кира и Волан наперебой назвали номер — один и тот же.
— С Ритой я сам поговорю, — отрубил Тыбинь, и Сан Саныч не стал возражать.
— Кто еще? Все? А Завалишин? А дежурный по базе?
— Я не в курсе, — по-военному подобравшись, отвечал Зимородок. — Разрешите уточнить?
— Сиди, я сам. Слушайте внимательно все! Никакой утечки информации! Никаких попыток отправить на сторону детей и родственников! Все это будет расцениваться как разглашение государственной тайны. Не свисти, Андрей. Это я вам слова генерала Сидорова передаю. Оснований для излишнего беспокойства нет… пока нет. Поэтому не создавайте ни малейших предпосылок к панике в городе. Таково всегдашнее настоятельное пожелание властей. Все меры будут приняты, как только мы подтвердим или опровергнем угрозу. Так что ройте глубже, диггеры мои. Что ты на меня так смотришь, Кира Алексеевна? Первый раз вижу тебя в очках.
— Да, — сказала Кира. — Все понятно. Это из-за очков взгляд такой странный. Я в них на училку похожа.
— Ничего… совсем другой типаж. Можно использовать при оперативной маскировке. Тебе благодарность за мужество и отвагу. Как же ты вчера стреляла — в очках?!
— Не помню, — нервно улыбнулась Кира. — Как пришлось.
— Главное результат, Сан Саныч, — поддержал ее Зимородок.
— Результат — на лице, как говорят… Да, еще! Некоторые обзавелись мобильными телефонами и болтают по ним служебную информацию. Тебя, тебя имею в виду, Лехельт. Так вот, довожу до вас кратко аналитическую справку ИАС (информационно-аналитической службы). Среди сотрудников компаний мобильной связи выявлено восемь легальных служащих иностранных разведок. Они, якобы, уволились, но… В службе контрразведки ломают голову, что с этим делать. Сеть — она на то и сеть, чтобы улавливать, а наш чиновный люд этого не понимает, твердит о праве на информацию и несет в мобильники государственные секреты — только писк стоит по всему эфиру. Вы хоть не попадайтесь, понятно? Костя, пусть принесут книгу доведения приказаний; всем расписаться о неразглашении за сегодняшнее число. Все, пожалуй…
— Сан Саныч, ценный подарок вручить забыли, — обиженно сказал Морзик.
— Какой? — не понял Шубин.
— Ну… часы наручные от Директора… именное оружие тоже пойдет… Что там у вас есть в сейфе…
— Кому?!
— Мне.
— А за что?!
— Так ведь за бдительность! Я же вскрыл эти приготовления к бактериологической атаке!
— Действительно… Поместим фото на доску почета управления.
— Нас нельзя! Мы — неявный состав!
— Что ж, придется приклеить фото обратной стороной. Не доставай, Володя, не до тебя. Костя… иди за мной.
Зимородок вслед за маленьким энергичным Сан Санычем, растерявшим румянец щек за бессонную ночь, ни шел в коридор. Там пряничный Дед Мороз, поморщившись, трогая пальцами тяжкий лоб, сказал:
— В главке есть данные, что у нас в службе кто-то крысятничает. Сливает информацию на сторону, одному высокопоставленному чину в законодательном собрании. Служба собственной безопасности хотела сама разобраться, но главк решил прислать на днях свою группу. Это мне Миробоев с Валентином рассказали. Надо ждать крысоловов. Кречетов (начальник ССБ) зол как черт. Будь внимательнее, проанализируй поведение сотрудников… с этой точки зрения. Лучше будет, если мы сами его вычислим.
Навстречу им по коридору, освежившись, шли и улыбались московские опера. Миробоев на ходу приглаживал жесткие непослушные волосы огромными костлявыми ладонями-граблями.
— Понятно, — сказал Клякса, кивнул на москвичей. — Что за ребята?
— Хорошие ребята.
— Где будут жить?
— У главка свои «кукушки» есть. Наверное, там. Поскольку твоя группа больше прочих в курсе дел, я закрепляю тебя за ними. Работай по устным заявкам, некогда бюрократию разводить. Ну и постарайся без брака… репутацию фирмы не подпорть.
В комнате инструктажа тем временем воцарилось сумрачное настроение. Пушок, сердито сопя, всею крепкою грудью налегая на авторучку, заполняла журнал фамилиями разведчиков. Кира была непривычно задумчива — и задумчивость ее тревожила больше, чем Людочкины стенания. Вовка Черемисов стоял у стены в созерцании собственной карты с теми местами, где он в составе рабкоманды рыночных бомжей месяц назад раскапывал зараженные могильники скота, умершего в тридцатые годы от сибирской язвы. Поводил толстым пальцем по лощеной бумаге, глубокомысленно вздохнул и облокотился сзади на спинку стула, на котором сидел его приятель Андрюха Лехельт.
— М-м… да… Как думаешь, Андрей, это на полном серьезе? Или так… само рассосется?
— Не знаю, — отвечал сдержанный в проявлении эмоций старший разведчик Дональд. — А ты как считаешь?
— Я думаю — труха! Эти базарные «мандарины», что меня нанимали, сами до такого не допрут. Может, совпадение?
— Не знаю…
— А опера московские мне не нравятся. Особенно маленький… мегаэстет! Побриться ему… Я, когда в Коломну ездил, неделю не брился!
— Тебе все не нравятся! — сказала Люд очка. — Очень милые ребята. А ты, когда не бреешься, похож на орангутанга!
— А когда бреешься — даже на него не похож! — захихикал с дивана Ролик.
— Остряк! Иди, расписывайся!
— Оскорбляешь примата, — сказал Людочке Дима Арцеулов. — «Орангутанг» — в переводе с языка аборигенов «злой человек». Правильно говорить «орангутан» — лесной человек.
— А вы откуда это знаете, Дмитрий Аркадьевич?
— Как-то по долгу службы пришлось поработать в типаже главного колдуна одного людоедского племени.
Вошел Клякса с операми. Ролик, кривляясь, встал с дивана, пошел к столу чирикнуть подпись в журнале. Остальные в ожидании воззрились на вошедших.
— А что это у наших девочек настроение похоронное? — грубым громким голосом зашумел вдруг Миробоев. — Сейчас мы это дело поправим! Мужики, у вас девчонки совсем закисли!
Он широко расставил — и потер друг о друга мосластые, красные, шершавые ладони.