Пока у Самойлова, Милина, Винниченко, Цуцуряка, Дудкина и Салмаксова все шло по плану.
Подготовительный этап операции был практически завершен, оставалось лишь позаботиться о сюрпризах бывшим коллегам по службе и можно было приступать к осуществлению активной фазы мероприятия, которая, по расчетам Самойлова, должна была занять от двенадцати часов до трех-четырех суток. Столь большой временной разрыв определялся неповоротливостью правоохранительной машины и тем, что некоторых нужных экс-подполковнику должностных лиц могло сразу не оказаться на месте. Равно, как и необходимых Самойлову сотоварищи документов.
План операции представлялся бывшим сотрудникам органов зело изящным и свидетельствовал о том, что даже самые ленивые и тупые стражи порядка, если речь заходит об их материальном достатке, способны проявить чудеса изобретательности.
Глеб Сергеевич выставил на стол шесть миниатюрных радиостанций, работающих на прыгающей частоте и снабженных кодировкой сигнала, и посмотрел на сосредоточенных подельников.
Выражение лица Пети Салмаксова ему не понравилось.
У экс-следователя в глазах застыл непреходящий страх. Салмаксов стал слабым звеном преступной группы, от него следовало бы избавиться, но Самойлов не мог себе это позволить. Ибо единственным способом заставить Петю не болтать было его физическое устранение, непременно вызвавшее бы разброд и шатание в коллективе, и так собранного с бору по сосенке. Приходилось терпеть нытье Салмаксова, не поручать ему исполнение слишком рискованных поручений и надеяться на то, что жадность пересилит гипертрофированное чувство самосохранения бывшего прокурорского работника.
– Каждый из нас должен иметь позывной, – весомо заявил Самойлов и опять посмотрел на сгорбившегося Петю. – Причем этот позывной в случае перехвата разговора ни о чем не скажет...
Салмаксов решил, что Глеб нанял каких-то людей, должных выполнять непонятные обязанности «позывных», и дернулся:
– Мы так не договаривались!
– Почему? – не понял главарь.
– Только мы, и все! Больше никого!
– Больше никого и нет, – изрек страдающий от похмелья Милин.
– А позывные?
– Что «позывные»? – Самойлов налился краской.
– Я не могу им доверять! А если они все-таки расколются? – затараторил Салмаксов. – Ты же сам знаешь, как у нас бить умеют! Нет-нет-нет, даже и не думай! Я на это не подпишусь...
– Петя, ты дурак, – устало выдохнул Глеб Сергеевич. – Кто может бить позывные?
– Я не знаю! – экс-следователь замахал короткими ручками. – Кто угодно! Твои кореша из РУБОПа! Или омоновцы! Ты хочешь нас подставить?!
– Не хочу, – Самойлов скрипнул зубами. – У тебя совсем от страха голова варить перестала. Речь не о людях, а о радиопозывных.
Салмаксов несколько секунд просидел с открытым ртом, обдумывая услышанное.
– Продолжим, – главарь брезгливо скривился. – Позывные не должны никак идентифицироваться. Поэтому я разработал такую схему, – на стол лег маленький листочек бумаги. – Слушайте и запоминайте. Слава будет Удавом...
Цуцуряк молча кивнул.
– Парамон – Дюймом...
Милин осклабился.
– Миша – Фаготом...
Дудкин поморщился, но спорить не стал.
– Стас – Бивнем...
Винниченко пожал плечами. Бивень – так Бивень. Глеб лучше знает.
– Петя – Синим...
– Почему Синим? – Салмаксов все никак не мог угомониться.
– Потому, – отрезал Самойлов. – К твоей бывшей профессии очень подходит... [49] Я буду Третьим. Вce запомнили?
– Нет, но почему всем нормальные позывные, а Синий? – разнылся бывший следователь.
– Чтобы в случае перехвата нельзя было понять, кто говорит и о чем речь! – обозлился Цуцуряк. – Петя, хватит дурочку валять! Это оперативная работа.
– Я объясню, – вмешался Милин. – Дело в том, что для непосвященного человека наши позывные будут казаться переговорами сотрудников разных подразделений. Когда начнется беготня, в эфире одновременно заговорят сотни станций. И выделить наши станет невозможно. Ну, базарит какой-то Третий с каким-то Дюймом или Синим... Явно по делу! И явно кто-то из своих. К тому же мы будем болтать коротко. Как – это наши вопросы. Твою рацию поставим просто на прием...
– Петя, мы знаем, как говорить, чтобы нас приняли за оперов, – устало сказал Самойлов. – Мы по двадцать лет в системе отработали.
Салмаксов обиженно засопел и заткнулся.
– Теперь по вопросу взрывчатки, – Глеб взял сигарету. – Спецмашина у нас есть, робы тоже, осталось определить время. Миша, ты расклад выяснил!
– Ага, – Дудкин гордо расправил плечи. – Можно послезавтра или через неделю.
– Тогда – послезавтра, – решил Самойлов. – Нечего тянуть.
Петр Салмаксов вновь впал в уныние.
* * *
– Ща Глюка привезут! – Тулип постучал согнутым пальцем по циферблату «Омеги» в платиновом корпусе.
– Пошли посмотрим? – предложил Ла-Шене.
Денис и братки снялись с насиженных мест и выбрались на улицу. До чугунной решетки, ограждавшей внутренний дворик суда, надо было пройти около ста метров.
Прямо за углом дома, где располагался кафетерий, возле огромного сугроба застыл вишневый «линкольн-навигатор» Ортопеда. Салон внедорожника, как и в случаях с «альфой» Пыха и «фордом» Мизинчика, был пуст.
Рыбаков топнул ногой.
– Черт! Ну мне это совсем не нравится! И где Мишель?
– Должен был зайти, раз подъехал, – Садист обозрел окружающее пространство. – Чо это с ним? Видел же небось наши тачки...
Вереницу автомобилей, выстроившуюся у крыльца кафе, не мог заметить только слепой. Коим Ортопед никак не был.
– А это его аппарат? – засомневался Ди-Ди Севен.
Рыбаков обошел «линкольн» с кормы.
– Его, его. Вон, наклейка на бампере – «Тормоза придумали трусы!»...
Эдиссон поправил узел галстука, Тулип взгромоздился на верхушку сугроба и поверел головой.
– Не, нигде не видно...
– Подойдет, – решил Садист. – Может, в магазин заскочил.
– Что-то я сомневаюсь, – мрачно выдал Денис.
В полном молчании группа поддержки узника Клюгенштейна добрела до скверика напротив ограды и остановилась.
– Доставай, – сказал Садист.
Ди-Ди Севен порылся в карманах пальто, вытащил небольшую ракету и насадил продукт китайской пиротехники на длинный штырь. Из сопла ракеты свисал бикфордов шнур.