– Что вам нужно? – спросил Алекс.
– Доделать работу, которую вы заказали. – Голос у человека был бесцветный.
– Кто вы? – спросил Алекс, уже напрягая палец на спусковом крючке.
– Я друид. Ваш глаз не работает. Это не нуждалось в подтверждении, и Алекс промолчал.
– Ваш глаз не заработает без инициализации. Для этого, как вы сами понимаете, требуются наши программные ресурсы. Без них это будет обычное прооперированное глазное яблоко, на нервные окончания которого насажены какие-то схемы. Вы заключили с нами договор, и мы собираемся выполнить свою часть.
– И для этого нужно лезть в каналы подземки?
– Мы хотим изменить оплату нашей работы. Нам необходимо было с вами поговорить. Лично.
– То есть…
– Мы запустим ваш глаз, но не возьмем денег. Более того, вы получите… подарок.
Алекс молча обдумывал ситуацию. Становилось ясно, что перед ним не человек. Перед ним киборг. Причем человеческого в нем осталось… В лучшем случае какие-то части мозга. Только киборг не заблудился бы в каналах подземки. И только киборг мог в этих каналах найти Алекса. Очень хороший киборг.
Алекс видел перед собой легенду. Кибердруида. С большой буквы. Все друиды в чем-то киберы, но этот особая статья. Единственный в своем роде. Не имеющий аналогов. О нем в официальных информационных каналах невозможно найти ни строчки. Ни единого упоминания. Только легенды, только городские сказки. Ему приписывали самые разнообразные свойства и возможности. И вот он стоит посреди вонючей, светящейся лужи. Живой, но уже мертвый.
По спине Алекса пробежали мурашки. Он видел перед собой Тело. Оно стояло перед ним, двигалось и говорило, мыслило и реагировало. Но все равно это было Тело. То, во что превращается человек, когда в его голову врывается пуля, когда в его голову вторгается смерть.
Алекс понял, что нужно друидам в качестве оплаты. И он спросил:
– Почему вы не сделаете это сами? Вы же можете.
– Не в данном случае.
– А почему я?
– Вы были ближе других… – Друид помолчал и добавил: – И лучше.
– Какие-то особые пожелания? – Алекс даже не особенно понял, что заставило его согласиться… Может, просто усталость? Выполненное задание, путешествие по коридорам…
– Никаких. Постарайтесь сделать это побыстрее, но точных сроков мы не называем. – Друид помолчал, а затем добавил, словно извиняясь: – И… постарайтесь добыть нам его голову.
– Этого я не обещаю.
Вместо ответа друид кинул Алексу сверток. Развернулся и произнес, уходя в боковой коридор, где что-то тут же завозилось, зашипело:
– Диск одноразовый, на нем программа инициализации вашего глаза. На нем же находятся необходимые вам данные.
И словно растворился в темноте переходов, полных грязи, слизи и чего-то шевелящегося и омерзительно живого.
Глаз работал идеально. Легко виделось перекрестье прицела. Органически вписывалось в зрительный образ, не мешало и могло исчезнуть, повинуясь мысленному приказу. Руки сами находили нужное положение для стрельбы и вели цель в зависимости от ее перемещений. Удобно. Алекс поймал себя на том, что улыбается, глядя на мир через прицел своего нового глаза.
Нападения на колонии начались два года назад. Колонии друидов всегда были одновременно чем-то вроде закрытых клиник и больших общежитий. Друиды спали, ели и работали в них. Информация снаружи поступала через друидов-информаторов, специально приспособленных к получению данных.
Поскольку отличить друида от обычного человека довольно сложно, отношение к ним в обществе было, как ни странно, спокойным. Друиды не были безобидной религиозной сектой, на которой можно выместить зло. Они не были козлами отпущения для человеческих инстинктов. Лезть на рожон и становиться поперек дороги у киборгов никто не хотел. Тем более что за ними велся неусыпный надзор Технической Службой Сил Безопасности, которая следила за уровнем кибернетических изменений у всех граждан и у каждого друида в частности. Государство гарантировало, что человек не станет кибером в полном смысле этого слова. Не выше пятидесяти процентов внутренних изменений. Если у человека обнаруживалось технических новшеств более нормы… он переставал быть человеком и оказывался вне закона. Как Кибердруид.
Вот почему нападения на колонии друидов показались совершеннейшей неожиданностью. Нападения всегда удачные и всегда исключительно жестокие. Без свидетелей и без лишнего шума. Просто в какой-то момент, вдруг, обнаруживалось, что колония мертва. Набита мертвыми телами и мертвой техникой.
Нападающий действовал в одиночку. Он был вооружен каким-то длинным холодным оружием, вероятно мечом. И владел им виртуозно, что было сложно представить в современных условиях.
Вырезая колонии целиком, нападающий не оставлял после себя никаких сообщений, требований или меток. Он делал свое дело и исчезал. Это была война на уничтожение.
Обеспокоенные друиды смогли снять кое-какие данные с видеопамяти нескольких убитых. Остатки слегка размытых изображений. Просто картинки, которые не поддавались анализу.
Алекс внимательно изучил эти изображения, вызвав их из памяти… И ничего не понял. Человек, затянутый в черное. Маска. Глаза, судя по всему, карие. И размытая блестящая линия меча в момент удара…
Друиды создали новую систему безопасности, сложную систему переходов, возникающих в стенах дверей и перемещающихся комнат. Друиды превратили свои наиболее крупные колонии в лабиринты. Некоторое время нападений не происходило. Однако последние события показали несостоятельность и этого метода…
Другой информации друиды Алексу не предоставили. Хотя ее наверняка было больше, Алекс это чувствовал, как, бывало, чувствовал в моменты опасности, с какой стороны будет выстрел. Но раз заказчик считает, что инфорнации достаточно… значит, заказчик так считает. Алекс не придерживался девиза «Клиент всегда прав», но обычно не любил спорить с заказчиком в отношении информации. Правило «Много знаешь – меньше живешь» Алекс усвоил железно.
Однако как найти этого неведомого убийцу? Алекс был убийцей, наемником, а не частным сыщиком. Ему предоставляли информацию точную, простую и ясную. Кто, где и по каким часам его там можно застать. И видеофрагмент с описанием. Все. Алекс шел и делал свою работу. Но бегать, искать… Хотя это могло оказаться интересным.
Алекс ощутил какое-то забытое, давно похороненное в сером пепле его холодной души чувство. Заглушенное наркотиками, опасностями и чужими смертями.
Алекс ощутил интерес к жизни. Какую-то цель… С этого момента работа начала превращаться в тонкое искусство.
В комнате было тепло. Сехаку, японец, оставшийся жить после плена в стране, куда его забросила военная машина, сидел на возвышении в центре комнаты, уютно поджав под себя ноги, и наблюдал, как его жена разливает по чашкам чай. Легко, аккуратными движениями, без суетливости. В его узких глазах отразилось удовлетворение.