«Яшка, не смей делать глупостей, — мысленно обратилась к нему Мила. — Ты же не для того столько тренировался, чтобы завалить экзамен, который с легкостью можешь сдать».
— Господин Берман, вы должны решиться, — сказал Гурий. — Мы не можем ждать вас бесконечно. Я надеюсь, вы не собираетесь отказаться от сдачи экзамена?
Яшка так резко вскинул глаза на учителя, словно подобная мысль даже не приходила ему в голову, и теперь он увидел выход. Однако через пару секунд, обреченно выдохнув, он опустил глаза и отрицательно покачал головой.
— Тогда приступайте, — поторопил его Гурий.
Яшка сглотнул и посмотрел на дрожащую как осиновый лист Яну. Весь его вид словно говорил о том, что он заранее просит прощения. Мила видела, что Яшка все еще колеблется, и уже начала было опасаться, что он так ничего и не сделает, как тот вдруг решительным движением вскинул руку — от кисти и до самого плеча она на глазах превратилась в огромную тучу бурого меха.
На подкашивающихся ногах Яна выставила перед собой прозрачный щит — ее рука с перстнем сильно дрожала. Мила с жалостью смотрела на девушку, ясно понимая, что ее щит сейчас настолько слаб, что рассыплется даже от самого простого заклинания. Для Яшкиного тотема этот щит был пустым местом. Мила покачала головой, искренне надеясь, что после атаки Бермана Яна хотя бы выживет. Однако вместо того, что она ожидала увидеть, произошло нечто странное.
Туча бурого меха рванула к девушке, внешне напоминая разорванное на куски огромное животное. Миле понадобилось два вздоха, чтобы понять, что тотем Яшки так и не принял окончательную форму, словно материализация остановилась на полпути. Огромные комки шерсти, врезаясь в щит побелевшей Яны, тотчас таяли на глазах.
Когда Яшкина рука вернулась в свое нормальное состояние, не выдержавшая напряжения Яна осела на пол.
— Ме-медведь? — заикаясь, шепотом спросила Белка. — Это был ме-медведь?
Она смотрела на Яшку так, словно впервые его увидела. Мила несколько секунд с надеждой вглядывалась в лицо подруги. Потом тяжело вздохнула — в этом взгляде не было ничего из того, что хотел бы увидеть в нем безответно влюбленный Берман.
Гурий тем временем прокашлялся.
— Я готов зачесть вам экзамен, господин Берман, — сказал он. — Несмотря на то что ваш тотем так и не появился перед нами во всей своей красе, владение атакующим приемом тотем-оборотень вы, тем не менее, продемонстрировали. Однако, как вы понимаете, я не могу вас допустить к занятиям боевой магией в следующем учебном году.
Яшка облегченно выдохнул и кивнул.
— У вас есть еще одна попытка, — напомнил ему Гурий. — Вы уверены, что не хотите ею воспользоваться?
Яшка покачал головой и бросил взгляд на Яну, словно пытался сказать, что ей не о чем беспокоиться. Что касается девушки, чьи глаза вновь увеличились в размерах после предложения учителя, то теперь она смотрела на Яшку с искренней благодарностью, как на своего спасителя.
— Хорошо, господин Берман, — сказал Гурий. — Надеюсь, в сентябре вы все-таки продемонстрируете полную силу своей атаки, чтобы получить допуск к обучению на седьмом курсе.
— Проворонил такую возможность, — причитал Ромка, глядя, как Яшка возвращается в общую группу. — Кому нужно это благородство? Тоже мне, рыцарь в сияющих доспехах.
Мила, округлив глаза от удивления, воззрилась на друга.
— Яна же твоя девушка.
Ромка в ответ посмотрел на нее с искренним недоумением.
— И какое отношение этот факт имеет к боевой магии?
Мила лишь покачала головой. Чему удивляться? Она ведь всегда знала, что особой чувствительностью Ромка не отличается.
С Лапшина ее мысли перескочили на Яшку. Только что Мила поняла колоссальную разницу между ним и пятикурсником Артемом, который вместе с Белкой посещал курс изомагии. Если для Артема совершить поступок ради девушки, которая ему нравится, означало продемонстрировать свою силу, то для Яшки поступком было — свою силу скрыть. Артем стремился завоевать. Для Яшки было важнее — не ранить.
Когда Берман подошел к ним, Мила, желая его поддержать, подняла вверх большой палец, получив в ответ благодарную улыбку. Про себя же она подумала, что, скорее всего, у Яшки с Белкой ничего не получится. Эти двое были слишком похожи, а Белку, судя по всему, привлекали другие парни — обладающие качествами, которых недоставало ей самой.
Углубившись в размышления о друзьях, Мила едва не прослушала, как Гурий назвал ее имя.
— Господин Лютов — атака, госпожа Рудик — оборона. Прошу вперед.
Направляясь к учителю, Мила невольно повернула голову — из группы златоделов вышел Лютов. Их взгляды встретились, и Мила с недоумением подумала, почему Гурий выбрал их друг другу в соперники, прекрасно зная об их взаимной вражде.
Когда они стали в исходную для атаки позицию, Гурий отошел в сторону. Сосредоточившись, Мила приготовилась в любой момент выставить щит.
Не зевать. Не отвлекаться. Даже не мигать. Быть наготове.
Лютов не спешил, и Мила решила, что таким образом он пытается сбить ее с толку, чтобы она потеряла концентрацию. Прошла минута. Из-за того, что Мила вынуждала себя не моргать, глаза начинали слезиться.
Лютов стоял напротив нее с опущенными руками, словно даже не собирался ее атаковать. Чуть склонив голову набок, он смотрел на нее таким взглядом, словно чего-то ждал. Мила нахмурилась.
«Чего он ждет? — подумала она, и тут ее озарило: — Какая глупость! Наоборот все — чего я жду? Он же не может меня атаковать по-настоящему!»
С тяжелым вздохом Мила прикрыла глаза, чтобы, открыв их через секунду, увидеть, как Лютов ехидно улыбнулся краем рта, заметив, что она, наконец, догадалась о причинах его бездействия.
— Что такое? — спросил Гурий, обратив внимание на странное поведение своих студентов. — Господин Лютов?
Но тот продолжал молча смотреть на Милу, ничего не отвечая на вопрос учителя и даже не поворачивая головы в его сторону. Мила мысленно призвала гром и молнию на голову Лютова.
«То есть он предлагает выкручиваться мне, да? — раздраженно подумала она. — Ну, здорово».
Снова глубоко вздохнув, Мила, попросила:
— Профессор, вы не могли бы меня кем-нибудь заменить? — Посмотреть на Гурия ей не хватало смелости; зная, что все взгляды сейчас устремлены на нее, Мила чувствовала себя очень неловко. — Пожалуйста.
Гурий озадаченно прокашлялся. Когда он заговорил, она без труда распознала в его голосе недовольство:
— Причина?
Мила устало вздохнула в третий раз. Она хорошо понимала, почему он недоволен ее просьбой — если другие по ее примеру начнут просить о замене, то это грозит срывом экзамена. И, тем не менее, выбора у Милы не было.
— Я не готова.
Какое-то время Гурий молчал, и Мила могла только гадать, что он сейчас думает о ее странном поведении. Она со злостью стрельнула глазами в Лютова, надеясь, что он поймет ее мысленное послание: