– Тефтели? Или водка? – спросил Сергей обреченно.
– Вместе, – простонал Хейти и неуклюже опустился на табурет. – Но не в этом дело. В голове, знаете, такое… Мертвецы в зеркале являются.
Чокнулся, догадался Сергей. По голове, видать, сильно стукнули кирдановские братки. И не такое бывает, в январе сержанта из ППС пьяный пенсионер стулом ударил, так тот неожиданно, с неделю минуло, с Черненко разговаривать начал, с Константином Устиновичем. Генсек обыкновенно из оружейки выходил и нехорошо так улыбался, а сержант все выяснить пытался, чего он улыбается и как в оружейку забрался. До сих пор в больнице лежит…
Эстонец тер ладонями виски. Он явно силился что-то вспомнить. Сергей взглянул на часы и едва не матюкнулся – без четверти четыре. На работу скоро вставать…
Однако надо спасать национальное меньшинство. Сергей прикинул, остался ли у него кофе в коробочке на буфете, сделал вывод, что остался, и полез его искать.
– У вас тут есть что-нибудь цилиндрическое? – спросил неожиданно Хейти.
Сергей, балансирующий на табурете, замер:
– Типа?
– Цилиндрическое, – повторил эстонец. – В мозгу крутится. Цилиндрическое… значительные изменения… люпин…
– Люпин?
Сергей забыл про кофе и спрыгнул с табурета. В буфете задребезжала посуда.
Хейти выразительно посмотрел на него:
– Вам это что-то говорит?
Все рассказать?
Эстонцу, представителю спецслужб не слишком-то дружественной страны, которая то ли вошла, то ли собирается войти в НАТО?
Сергей неопределенно покрутил пальцами в воздухе и сказал то, что эстонец вполне мог пронюхать и без него:
– Есть у нас научно-исследовательский институт, люпином занимается… Но он не цилиндрический. Обычные сталинские и дореволюционные постройки.
– Ерунда все это, – решительно заявил эстонец и почему-то сделал движение, словно бы отгонял от себя мух. – Бред.
– Может, и бред, – согласился Сергей, который думал совсем наоборот. Как понимать загадочное появление Хейти Карутара в сочетании с его словами о люпине? Не кормами же он занимается.
– Можно мне еще поспать? – спросил Хейти. – Слабость какая-то напала.
– На здоровье, – обрадовался Сергей. – Я тоже вздремну, через два часа вставать…
Он лег на диван, но сон не шел. Так бывает почти всегда, когда непременно надо выспаться, а времени нет.
Эстонец младенчески засопел и зачмокал, а Сергей смотрел в темноту и дивился тому, как хитро порой складываются обстоятельства. Нежданно-негаданно появляется эстонец. Мало того, эстонец знает что-то про люпин. Ну, со стопроцентной уверенностью говорить о том, что этот люпин как-то связан с Сергеевым люпином и летучей тарелкой, рано, но слишком уж все сходится…
А может, эстонец и кокнул деда?
Нет. Эту мысль Сергей отмел, вспомнив, когда Хейти появился здесь. Несколько позже. Да и как-то это… неправильно, что ли.
Так Сергей сопоставлял почти до пяти, после чего совершенно случайно заснул. Снов на сей раз он почти не видел, только грязная рожа Кирдана то и дело просовывалась к нему из розоватой мглы, силясь что-то сказать, но не умея.
Поспать Сергею в это утро все равно не дали. В дверь забарабанил кто-то суетливый и сильный. Разлепив глаза и отметив, что на часах половина шестого, Сергей буквально сполз с дивана. Блин, в четыре часа спать хотелось куда меньше… Не нужно было и ложиться.
Ранним визитером оказался не кто иной, как его старый добрый друг Кактус. Как мило.
– Доброе утро, товарищ капитан, – сказал он. От Кактуса пахло мятой: то ли жвачку жевал, то ли зубы недавно чистил. Бодренький, сука, злобно подумал Сергей, свежий…
– И вам доброе. Я спал.
Кактус окинул взором Сергеевы семейные трусы и деланно смутился:
– Извините…
– Вообще-то шести еще нет. – Нужно поговорить. Давайте пройдем внутрь, на площадке неудобно…
Сергеи пропустил Кактуса в квартиру, выглянул на площадку – больше никого. Запер дверь.
Кактус, не снимая плаща, прошел на кухню, нашарил на стене выключатель, щелкнул. Не дожидаясь приглашения, уселся и постучал ногтем по одной из рюмок, стоявших на столе:
– Гости?
– Я человек холостой, – ухмыльнулся Сергей, в глубине души леденея от мысли, что Хейти снова побежит блевать и наткнется на Кактуса. Фээсбэшник был настроен игриво и уточнил:
– Разведенный, а не холостой. Это, согласитесь, несколько иной коленкор.
– Анализ помады с рюмки брать не будете? – деловито осведомился Сергей.
– Зачем же. Ее тут и нету.
– Не люблю, когда много косметики. Чаю хотите?
– Нет, спасибо.
– А я хочу. – Сергей трюкнул чайник на плиту и зачиркал спичками. Первая зашипела, огненный шарик стрельнул в сторону Кактуса, тот ловко увернулся.
– Как в анекдоте: плохо спички обсеривают, – хихикнул он. – Я, собственно, по важному вопросу.
– Да уж, в такую рань… Вас не смущает, что я в исподнем?
– Не смущает. Ваша пассия там крепко спит?
– Без задних ног.
– Так вот. – Кактус понизил голос и придвинулся к Сергею ближе. – Недавно вы имели разговор с нашим сотрудником, капитаном Усиковым. По поводу эстонского коллеги.
– Было такое, – кивнул Сергей. – Не скажу, что я сильно обрадовался. А что, едет уже?
– В том-то и дело, что не едет. Пропал.
Сергеи поднял брови:
– В вашем ведомстве?
– По пути, – покачал головой Кактус.
– Странно. Украли? Или пьяный потерялся? Кактус развел руками.
– По вытрезвителям поспрашивайте по ходу следования, – посоветовал Сергей. – Знаю я этих варягов… Только в Россию – сразу водку хлебать. А что вы хотите от меня?
– Приглашаю к сотрудничеству. Всякое бывает… Вдруг объявится у вас? Есть такая информация… Все-таки вы – лицо задействованное, так что имейте в виду. Если появится, постарайтесь сразу сообщить нам.
– Сообщу, конечно. А каков он с виду?
– Вот вам фотография. – Кактус достал ее из внутреннего кармана куртки. Сергей посмотрел и едва не ляпнул: «Похож». Перевернул и положил на стол, рядом с рюмками.
– Чудно! Вчера еще был блядин сын, а топерво батюшко миленькой, – задумчиво изрек Сергей, протягивая руку и выключая огонь под закипевшим чайником. Кактус непонимающе воззрился на него:
– Кто блядин сын?
– Это протопоп Аввакум. Цитирую. Случайно прочитал лет пять назад, и, поди ж ты, запомнилось…
– А-а… Это в смысле на себя экстраполируете? – усмехнулся Кактус. – Батюшко миленькой? Что ж, считайте, что так. Глупую историю с институтом и покойным стариком можете забыть, надеюсь, мы подружимся. А теперь позвольте, я пойду.