В половине десятого Крутов подъехал на своем запыленном «Рено» к Дому культуры и заглушил мотор. По пути сюда он завернул в Фошню, навестил Осипа с Аксиньей, выздоравливающих медленно, но уверенно, а также нашел в психотерапевтическом отделении больницы заместителя Панкрата – Баркова. Видимо, Воробьев уже успел дать ему глоток ерофеича, который вывел подполковника из состояния «психических сумерек»: выглядел Барков нормально, хотя реакции его все еще были заторможены. И все же надежда на его скорое выздоровление у медиков появилась.
До встречи с Панкратом у Крутова еще оставалось полчаса, поэтому он решил прогуляться по центру города, продолжавшему застраиваться пяти– и девятиэтажными зданиями. Летняя жара не располагала к прогулкам, и на улицах народу было мало. Егор съел мороженое, зашел во двор школы, неуютный и унылый по причине вечного ремонта и отсутствия школьников, отгуливающих каникулы, понаблюдал за суетой милиционеров возле рефрижератора, стоящего на площади возле здания милиции, и вернулся к ДК. У машины никто не крутился, парк тоже выглядел пустым, и Крутов направился к Дому культуры, помещения которого арендовали какие-то конторы и фирмы, в том числе – Орден чести.
К удивлению Егора, дверь в офис Ордена чести с Георгием Победоносцем, пронзающим копьем змея, была открыта. Крутов вошел, но тут же был остановлен двумя молодыми людьми в костюмах, напоминающих форму американского полицейского: голубые рубашки с короткими рукавами и погончиками, правда, без знаков отличия, темно-голубые брюки, ремни, дубинки на ремнях. На кармашках рубашек также красовались эмблемы с Георгием Победоносцем, но уже в другом оформлении – с вязью слов: «Международный Орден чести».
– Что вам угодно? – вежливо спросил один из охранников.
– Мне угодно видеть господина Федотова.
– Он занят. Вам назначена встреча?
– Нет, но меня он примет.
– Сожалею… – начал молодой человек, но в это время первая дверь слева по коридору распахнулась, оттуда выглянул Ираклий и с извиняющейся улыбкой подошел к гостю.
– Пропустите, это ко мне.
Они обменялись рукопожатием, пробуя силы и глядя в глаза друг другу.
– Я знал, что ты зайдешь сегодня, – сказал Ираклий.
– Рад, что тебя наконец выпустили, – сказал Егор. – Все в порядке?
– Как и предполагалось, нашлись защитники. Проходи, посмотришь, как мы живем.
Кабинет президента жуковского отделения Ордена чести был небольшой, но уютный, светлый, с окном чуть ли не на всю стену. В нем умещались рабочий стол президента с компьютером и факсом, стеклянный шкафчик с какими-то кубками и хрустальными вазами, книжный шкаф и несколько стульев. По стенам висело холодное оружие, но не боевое – либо копии, либо новоделы.
– Бутафория, – кивнул хозяин, заметив взгляд гостя. – Когда-то я увлекался коллекционированием, потом охладел. Лишь один кинжал из всех этих ножичков был в деле, хотя об этом никто не догадывается. – Он снял со стены широкий кожаный чехол и вынул из него странной формы клинок с толчковой рукоятью в форме буквы Н. – Это катар, индийский кинжал. Мне его подарил один индийский генерал.
– Ты был в Индии?
– Где я только не был. – Ираклий повесил кинжал на место. – Присаживайся. Чай, кофе, пиво, кока, кефир?
– Последнее, – согласился Крутов. – Но я ненадолго. Вообще не чаял тебя здесь увидеть. В десять у меня встреча с приятелем, мы кое-что с ним обсудим, и я до вечера освобожусь. Ты случайно не знаешь, где расквартирован отряд ОМОНа, приданный местной милиции?
Ираклий бросил на Егора острый взгляд.
– Ты уверен, что тебе это необходимо?
– Да! – твердо сказал Крутов. – Для самоуважения. Я полковник ФСБ, хотя и бывший, а когда со мной поступают как…
– Понятно. Что ж, восстановление справедливости – дело стоящее, только ведь ты никому ничего не докажешь, а тем более дуболомам, которые тебя избивали.
– Я ничего не хочу доказывать, я только хочу защитить свою честь.
– Да я тебя не отговариваю, поступай как считаешь нужным, но и голову в петлю совать не советую. Не задумывался, почему тебя вдруг ни за что ни про что выпустили? Ведь следователь запросто мог тебя закопать, повесить дело об убийстве, тем более что ты чужак здесь.
– Задумывался, – признался Крутов, – и ничего не надумал. Ясно одно: вмешался кто-то из высоких эшелонов, но кто – вопрос темный. Грешным делом я даже подумал, что это кто-то из моих бывших начальников узнал и решил выручить.
– Вряд ли это соответствует истине. Раз ты уволен, на тебе служба поставила крест. А за это время вокруг тебя ничего не происходило?
Теперь уже Крутов внимательно заглянул в прозрачно-серые с оттенком голубизны глаза Ираклия. У него появилось ощущение, что магистр Ордена чести все о нем знает.
– За мной пустили наружку.
– О! – Брови Ираклия поползли вверх. – Это интересно. Ты их вычислил? Кто следит?
– Следил. Я их взял… с помощью приятеля, но пришлось отпустить. Это ребятки из одной весьма засекреченной зоны в лесу. Я даже знаком с начальником ее охраны, майором Сватовым.
– Даже так? Очень интересно! При каких же обстоятельствах произошло знакомство?
Крутов невольно засмеялся.
– Что это ты мне устроил форменный допрос? Потом расскажу, времени нет. Ну так как, поделишься информацией об ОМОНе?
– Что ты хочешь узнать?
– Где расквартирован взвод…
– Отделение, всего пятнадцать человек. Живут в казарме на улице Краснофлотской, в здании бывшего ПТУ.
– Кто командир и где живет?
– Лейтенант Хелемский, живет там же, но в отдельной комнате. Неплохой рукопашник и стрелок, но очень поганый человек.
– Я это уже понял. Спасибо за сведения. До встречи.
– Заходи после решения всех своих проблем, вместе пообедаем.
– Непременно. – Крутов поднял вверх кулак, вышел из кабинета Ираклия, но вернулся. – Ты не знаешь расшифровку аббревиатуры ФУМБЭП?
Федотов наморщил лоб, делая вид, что вспоминает (у Егора снова возникло ощущение, что магистр Ордена чести знает, о чем идет речь), покачал головой:
– Нет, к сожалению, не слышал.
– А что означают буквы РЛ?
Взгляд Ираклия отвердел.
– Где ты их видел?
– На беретах охранников зоны. Они заявились ко мне утром, вместе с майором, кого-то искали, как я понял.
– А ты об этом ничего не знаешь?
– А ты? – Егор выдержал пытливый взгляд Федотова.
– Я слышал, что в лесах за Фошней ночью была слышна перестрелка.
– Я слышал то же самое.
– Понятно. Ну, заходи.
– Часа в два.