И только присмотревшись лучше при свете зарождающейся зари, он вдруг со вскриком понял, что вышел совсем не туда, куда стремился, не на пляж, а к их желанному замку, который уже завершили возводить духи-строители.
– Надо… нам надо на пляж, – прошептал Семен.
Не в силах даже оглянуться на лагуну и убедиться, там ли еще «Лунный», Загребной стал наклоняться за своей любимой. Но тут его силы и покинули окончательно. Последнее, что мелькнуло у него в мозгу, когда он падал ничком, так это запоздалое понимание слов Асмы: «Так вот она какая, Сладкая Смерть!»
Дожидаться рассвета барон Лейт не стал. Решил сразу отправиться по сооруженным еще в первый день прибытия мосткам на берег. Но, чувствуя очень странное состояние собственного тела, понял, что с ним творится явная беда. Так он себя ощущал только в жутко нетрезвом виде. Хоть и было такое всего пару раз в бурной юности, но свинское состояние запомнилось намертво. Сам он магическими силами для отрезвления не обладал, зато у него имелся один довольно мощный именной амулет, который в бою мог предохранять от двух максимальных по силе ударов топора. Если проглотить его сердцевину внутрь, побочными действиями этого амулета, но практически никогда не используемыми людьми в здравом уме, являлось исцеление от насморка, избавление от перхоти и быстрое избавление от алкогольного опьянения. Когда Загребной дарил в свое время амулет барону, то пошутил на тему болячек:
– Пусть они нападут на тебя все вместе, все равно вкупе и одного удара топора не стоят. Пусть даже нанесенного в четверть силы.
Тогда Лейт не постеснялся уточнить, что же лечит чудесный подарок и как это лекарство действует. Ерунда вроде, а для разведчика и подобные детали бывают спасением. Помогло и в этот раз: проглоченная сердцевина стала взаимодействовать с корпусом амулета, и вместе с потом, обильно смочившим тело, пришла ясность рассудка. Вот тогда уже осознанная серьезность положения заставила сообразительного разведчика, превосходного организатора и толкового командира действовать в присущей ему манере. Быстро, четко и эффективно.
Первым делом он обежал весь пляж и все побережье, поражаясь тому, в каком виде спали как моряки, так и воины. Все без оружия, практически голые и совершенно не реагирующие на пинки, крики и даже удары по болевым точкам. Разве что некоторые особо живучие стонали во сне, так и не открывая глаз. До нервного срыва, выразившегося в жутких ругательствах, довел вид лучшего друга Геберта, который возлежал на куче собранных фруктов всего лишь с поясным ремнем на талии. Старого соратника и приятеля барон с проклятиями и злостью, чисто ради выхода всплеска адреналина, отволок на пляж и бросил на песок возле мостков. Ногами в море. Обрызгал водой лицо, но понял, что и этим ничего от коллеги не добьется. Затем сообразил, кого следует отыскать в первую очередь: Загребного и триясу.
Но тех нигде не было: ни в лагере экипированных воинов, ни в ближайшем лесу, ни возле возведенного, словно по мановению волшебной палочки, замка. Зато рядом со ступеньками парадного крыльца разведчик наткнулся на тела Крайзи и мэтра. Если художник, как и все остальные, не отреагировал на попытки достучаться до его сознания, то ученый неожиданно очнулся, вполне здраво оценил ситуацию и даже (о чудо!) узнал барона:
– Ты?! У нас беда.
– Знаю! Где Загребной?
– Сам его вот тут жду, – прошептал Вишу, пытаясь удержать голову на гнущейся от бессилия шее. – А надо было ждать на крейсере.
Уже частично догадываясь, какая именно беда свалила всех его товарищей, Лейт понял, что единственное спасение – это доставить всех на корабль. Возможно, там воздействие местного, дурманящего климата влияет на людей и демонов меньше. Хотя если вспоминать свое недавнее состояние, словно после кошмарного перепоя, то, видимо, климат достанет всех и в каютах. Но кто не борется, тот проигрывает, еще не вступая в игру. Это отчаянный воин усвоил давно, попав в отряд Виктора Алпейци. Поэтому раздумывать не стал ни минуты. Взвалил Вишу Крайзи на плечо и поволок в сторону пляжа. Вторым перенес Стаса Морью. И там стал их ворочать в воде, теплой, как компот, пытаясь привести в сознание. Третьим стал тормошить своего друга Геберта. Но вот именно придерживая тело за пояс, вспомнил, что и товарищу отец императоров подарил подобный амулет. Тот его и носил в кармашке этого самого пояса.
Со злостным рычанием расстегнул пояс, отыскал нужную панацею, а потом застыл в нелегком выборе. Геберт находился в таком состоянии, что, скорее всего, удавится, чем проглотит довольно крупную сердцевину амулета. Да и очнется ли после этого? Видимо, болезнь сознания уже зашла слишком далеко. А вот ученый пытался двигаться, даже с очумелым видом омывал лицо соленой водой. То есть всеми силами боролся с навалившейся на него напастью.
Решение принято! Громким криком удалось втолковать в затуманенный мозг Крайзи его шанс вернуть сознание. Пояс ему же на грудь. Потом помощь при глотании и поданная фляга с пресной водой. Вроде в глазах стало разгораться понимание, а потом тело покрылось обильным потом.
Рассматривать, что будет дальше, барон не стал. Бросился под сень деревьев, за следующим телом. Причем постарался в первую очередь припомнить, где и кого видел из командного состава. Первым приволок грузного капитана. Когда возвращался с телом главного механика, Вишу Крайзи, уже пошатываясь, волок на себе полковника экипированных воинов. Пожалуй, только ему одному из всех шабенов-людей и было такое под силу.
Когда они несли следующую пару тел, произошло чудо.
Глубины морских вод лагуны озарились светом, в котором отчетливо виднелось тело самой прекрасной, самой величественной и самой древней медузы этого мира. Уже раз видевший ее и попавший под ее благодарность, барон Лейт завопил как оглашенный:
– Лунная! Лунная госпожа!!!
В два прыжка проскочил оставшиеся до воды метры, сбросил тело спящего офицера чуть ли не в воду, а сам шагнул вглубь чуть не по пояс и с надрывом, срываясь на хрип и страшно фальшивя, запел гимн мокрастых демонов. Тот самый, после которого древнейшее существо Изнанки в свое время излечило всех, кто находился в бухте с найденным крейсером, и наградило силами шабенов в эквиваленте пяти уровней.
То есть действовал он вроде как правильно, надеясь, что сейчас свершится чудо, медуза поможет и все товарищи, пришедшие в сознание, потянутся к спасительному кораблю. Слабо соображающий ученый тоже присоединился к разведчику и стал подпевать, у него тем более не имелось никаких соображений по поводу, что надо и как просить у благодетельницы. Хотя, в сущности, подробный рассказ Семена о переговорах на ментальном уровне он слышал не раз и запомнил отлично.
Поэтому для обоих оказалось некоторым шоком, когда им внутрь черепа прорвалась острая боль и превратилась там в огненную пульсацию. Оба человека завалились в воду лицами, непроизвольно пытаясь спасти плавящиеся мозги, и только после этого услыхали в своем сознании грубые окрики: