Глеб улыбнулся.
– Мы действительно похожи, капитан. Иногда даже страшно становится. А сначала ты показался мне…
– Злым?
– Немного угрюмым. Будто непрерывно думаешь о чем-то с угрозой и ожесточением. Или я не прав?
Никифор доел шоколад, завинтил термос, бросил в кабину.
– Ты прав, Тарасов. И я действительно злой. Много лет назад чечены убили моего младшего братишку… голову отрезали… с тех пор я такой. Все никак не могу найти тех подонков. Я и в ЧК, собственно, из-за этого пошел, в надежде на нечаянную встречу. Ведь не секрет, что большинство похищений людей совершают чеченские группировки.
Помолчали, думая о своем. Потом Никифор провел по лицу ладонью, встрепенулся.
– Не будем ворошить прошлое. Мне уже трудно думать о мести.
– Почему?
– Потому что меня угораздило влюбиться в женщину-чеченку. Кретин, да?
Глеб покачал головой.
– Ты ни в чем не виноват. Любовь не спрашивает национальности и всегда находит оправдание. Диана у Дмитрия наполовину татарка, ну и что из того?
– Никифор усмехнулся.
– Ты хороший дипломат, Тарасов. А хороший дипломат всегда знает, что спросить, если не знает, что ответить. Ну, что, будем будить инструктора по выживанию? Или пусть дрыхнет пока? Устал поди от переживаний.
Глеб посмотрел на часы.
– Хорошо ничего не делать, а потом отдохнуть. Что-то Мария задерживается.
– Покричать, что ли?
Зашуршала трава под чьими-то ногами, и на опушке леса в двадцати шагах появилась Мария, ведя за руку «девочку» – Сергия в платьице.
– Доброе утро, капитан.
– Доброе, – отозвался Никифор. – Все в порядке?
– Скоро увидим, – коротко отозвалась ведунья, наклонилась к «серебряному мальчику». – Есть хочешь, Беленький?
Сергий покачал головой.
– Не-а… пить хочу.
Мария достала термос, налила малышу чаю, отломила шоколаду. Сергий с удовольствием начал лизать плитку.
Все смотрели, как он это делает, испытывая странное чувство родительской нежности пополам с сожалением. Но сожалели они лишь о том, что это был не их сын.
Из джипа вылез, потягиваясь, заспанный Дмитрий, глянул на встающее солнце, на спутников.
– Кого-то ждем?
– Ираклия, – отозвалась Мария. – Он уже должен был быть здесь, но задерживается. Это меня беспокоит.
– Приедет, никуда не денется. Далеко еще до Новгорода?
– Километров двадцать. Садитесь, поехали.
Дмитрий сбегал за кустики, мужчины заняли места, и джип выехал по узкой лесной дороге на шоссе, почти пустое по причине раннего времени.
– Где мы остановимся в Новгороде? – спросил Тарасов, продолжая вести машину.
– Можно у моей тетки Василисы, – предложил Дмитрий. – Она живет одна недалеко от кремля, на улице Толстого.
– Я город не знаю, – предупредил Тарасов, – будете подсказывать, куда ехать.
– Хорошо, едем к твоей тетке, – согласилась Мария, выглядевшая непривычно усталой. – Это неплохо, что она живет рядом с кремлем. Там мы встретимся с Ираклием и разойдемся.
Разговоры прекратились. Все прониклись ответственностью поставленной перед ними задачи и привели себя в состояние боеготовности.
Джип миновал Волотово, поплутал по улицам окраины города, пересек мост через Волхов и вскоре обогнул слева Новгородский кремль. Улица Льва Толстого была короткой и отходила от кремля, как спица колеса от ступицы в числе десятка других таких же улиц-«спиц», упираясь в «обод» – улицу Черняховского. Дмитрий показал поворот, и джип въехал во двор старинного шестиэтажного здания с лепными карнизами.
– Вылезайте, приехали.
– Сначала проверьте, дома ли тетка, и поговорите с ней, – посоветовала Мария. – Вдруг она нас не примет.
– Уверен, примет. – Дмитрий послушался, вылез. – Просто ее может действительно не быть дома, она дама подвижная. Сейчас проверю.
Он исчез в подъезде.
– Мне здесь не нравится, – вдруг сказала Мария. – Не могу понять, что именно.
– Конунги? – понизил голос Тарасов, переглядываясь с Никифором.
– Нет, не конунги, их появление «звучит» иначе…
– Работаем! – жестко сказал Никифор, доставая из сумки пистолет и засовывая его под ремень брюк за спиной.
Тарасов тоже достал оружие, но другое – «глушак».
– Сидите в машине, – подмигнул он Сергию, – не высовывайтесь. Мы посмотрим вокруг и вернемся. Ты налево, я направо. Джип из поля зрения не выпускать.
Хмель вышел первым и неторопливо двинулся мимо подъезда, в котором скрылся Дмитрий, к другому подъезду, возле которого стояли несколько стареньких иномарок и новая «Волга» цвета «мокрый асфальт».
Тарасов же пересек уютный чистенький дворик и свернул к дому, стоявшему перпендикулярно тому, в котором жила тетка Булавина. Ему попались навстречу две женщины среднего возраста и девочка, а также старик-инвалид с костылем и крутобедрая девица с ярко-красными губами. На девицу он не обратил внимания, а вот взгляд инвалида Глебу не понравился. Это был взгляд человека, анализирующего ситуацию. К тому же старик не ушел со двора, а продолжал подолгу возиться у мусорных баков, делая вид, что ищет бутылки.
Еще больше не понравилось Тарасову поведение женщин с девочкой. Они вошли в подъезд соседнего дома, вышли, постояли с минуту, о чем-то беседуя, и направились к старику-инвалиду. Затем все четверо посмотрели на джип – одновременно! – и снова разошлись.
«Зараза! – с досадой подумал Тарасов, направляясь к машине. – Это же «матрица слежки»! Мария правильно оценила атмосферу: за двором следят. Неужели нас здесь ждали?..»
Он залез в кабину, проговорил сквозь зубы:
– Влипли! Во дворе засада.
– Я так и поняла, – спокойно отозвалась Мария. – Наверное, за родственниками Булавина, да и за вашими тоже, установлено наблюдение на случай вашего появления. Надо будет учесть это в дальнейшем. Что вы думаете делать?
– Вернутся Никифор и Дима, сообразим.
– Если это засада, почему же на нас не напали сразу, как только мы остановились?
– Они не знают, кто мы и сколько нас в джипе, и как мы вооружены. Стратегия засады – не выявлять себя до самого последнего момента.
– Как же вы определили, что это засада?
Тарасов пошевелил пальцами с легкой улыбкой.
– Флюиды. Я занимаюсь такими делами много лет и подсознание срабатывает само. – Он снова подмигнул Сергию. – Не боишься, Беленький?
– Не-а, – ответил мальчик и ткнул Глебу пальцем в рубашку на груди. – Рука…