– А зачем вы вырядились в юбки? Зачем гримировались? – наступал доктор.

– Дело в том, – поглядывая на Муру, осторожно начал Бричкин, – что наша клиентка грозилась устроить за нами слежку... Я вынужден был инсценировать поход в подземелье.

Глаша, хлопая глазами, переводила непонимающий взгляд с одного мужчины на другого. Но доктор Коровкин не дал сбить себя с толку.

– Судя по страху, который клиентка нагнала на вас обоих, это госпожа Брюховец. – Мура и Бричкин подавленно молчали. – Вы уверены, что она не сумасшедшая? – продолжил доктор и после паузы, которую расценил как утвердительный ответ, добавил: – Так это она на вас напала, Софрон Ильич?

– Что вы, – возразил Бричкин, – нападение совершил Васька-Кот, известный вор. Особая примета – браслет с топазом. Мария Николаевна вспугнула его в одном из трактиров. Думаю, сообщники проследили ее до конторы, испугались, что она ведет сыск, и прибегли к устрашению.

– Час от часу не легче! – воскликнул доктор.

– А поскольку господин Вирхов одним выстрелом разогнал их как крыс, – завершил, улыбнувшись испуганной Глаше, Бричкин, – вероятно, бандиты не оставят в покое Марию Николаевну. Тем более что теперь ей, то есть мне, то есть нам, известно об их проделках на Рижской железной дороге.

– Черт с ней, с железной дорогой, – повысил голос доктор, – пусть полиция ворами занимается!

–Значит, мне нельзя появляться в бюро? Меня хотят убить? – Мура растерялась. – Как же следствие?

– Наконец-то до вас дошло, какую кашу вы заварили! – Доктор Коровкин гневался. – Откажитесь от дела, верните денежный залог и срочно отправляйтесь на дачу! Там вы будете в безопасности.

– Пожалейте вашу матушку, вашу сестру, если уж себя не жалеете, – запричитала Глаша, – послушайтесь доктора, поедемте на дачу. Я знала, добра не будет... Это вам не Нью-Йорк, где девушка может стать сыщиком и прославиться...

– Нет, бросить дело я не могу. Папа будет надо мной смеяться.

– Но зато вы останетесь живы! – воскликнул доктор.

Мура упрямо молчала.

– Обещайте мне, что в ближайшие дни не появитесь в своей конторе! – Доктор воздел руки к потолку. – Обещайте! Ясно, как Божий день, вы перешли дорогу преступникам! Они постараются вас убрать!

– Пожалуй, вы правы, – смягчилась Мура. – Лезть в пасть хищника я не намерена. А Софрон Ильич вне опасности – он никуда не ходит...

Она лукаво улыбнулась, и Софрон Ильич зарделся, поняв намек хозяйки на свою слабость – склонность к фальсификации отчетов.

– Я должен откланяться. – Бричкин смущенно покосился на темноглазую Глашу. – Все так неожиданно.

– Я поеду с вами, – решительно заявил доктор. – Неровен час, опять нападут.

– Клим Кириллович, – Мура подалась вперед, – возьмите с собой мой пистолет. На случай опасности. Потом отдадите или оставите в конторе.

Девушка достала из ридикюля оружие, передала его доктору и обратилась к Бричкину, уже напялившему на голову парик с длинной косой:

– Софрон Ильич, в ближайшие дни я не буду приходить в контору. Звоните или пересылайте записки с посыльными.

– Буду звонить каждый вечер, – кивнул Бричкин, – докладывать о результатах. Могу я узнать о ваших планах на завтрашний день?

– Завтра, то есть уже сегодня, я отправлюсь в Спас на Сенной. На отпевание Степана Студенцова.

Глава 18

Уже неумолчно гомонили ранние птички, когда Карл Иванович добрался до здания Окружного суда на Литейном. После двух бессонных ночей подряд он чувствовал, будто плывет в колеблющемся тумане. В его воспаленном сознании проносились беспорядочные мысли. Бесполезно было затевать облаву на Варшавском вокзале – и шайка бандитская наверняка уже обтяпала свое дело на Псковско-Рижской железной дороге, и рвение служебное могло привести к непредсказуемым последствиям. Он мечтал об одном: прикорнуть на служебном диване хотя бы пару часиков – домой ехать было уже поздно.

Но служебный диван Карла Ивановича оказался занятым – под шинелью, свернувшись калачиком, спал непутевый кандидат Тернов.

Разъяренный Вирхов бесцеремонно растолкал молодого нахала. Заставил его сесть, протереть глаза и немедленно отчитаться перед начальником.

Павел Миронович виноватым не выглядел. Профессиональный нюх Вирхова не уловил и следа винных паров.

– Где вы изволили обретаться весь присутственный день?

Вирхов насупил плоские белесые брови и, тяжело дыша, опустился в свое кресло.

– Съездил в Бологое, – горделиво доложил Тернов. – Предупредить не успел, едва на поезд вскочил. Служащие Эрмитажа сообщили, что господин Глинский отбыл в имение князя Путятина.

– Это мне известно, – оборвал его Вирхов. – И что же вам удалось выяснить в Бологом?

– Ничего особенного, – замялся Тернов. – Только странно, что князь в нынешнем сезоне к раскопкам еще и не приступал.

– Что же здесь странного?

– Обычно господин Глинский вызывается к князю для экспертиз. А если ничего не выкопано, что же подвергать экспертизе?

– Ваше глубокомыслие весьма поверхностно, – снова оборвал своего помощника Вирхов. – Они могли договариваться на будущее. Кроме того, князь мог что-то купить у таких же коллекционеров и призвать специалиста для оценки.

– А может, он хотел оценить вещь, которую, наоборот, собирается продать? – подхватил Тернов. – Какой я дурак! Князь нуждается в деньгах. Имение в упадке.

– Вот видите, – смягчился Вирхов, – вариантов много. Если начнем перебирать все, жизни не хватит. А время не терпит. Надо включать интуицию.

– Я и пытаюсь. –Тернов провел рукой по взъерошенным волосам. Я походил вокруг да около усадьбы, поспрошал народец. Успел сесть на хвост господину Глинскому.

– Что за жаргон, милостивый государь? – посуровел следователь. –Выбирайте выражения. Как ваши слова понимать?

– В том же поезде, в котором ехал и я, следовал груз для князя – сундук с индийскими коврами. Мужичок в местном трактире проболтался, что хозяин ждет сундук – как прибудет, так и выдворят петербургского гостя.

– И он уже выехал из Бологого?

– Здесь, голубчик, в столице. Вместе со мной возвращался, в одном вагоне. Ночью прибыли. Я за ним проследил – на квартиру отправился. А я к вам.

Вирхов обхватил голову ладонями.

–И еще один моментец, – продолжал Тернов, – когда я сюда примчался, дежурный передал важный документ на ваше имя по делу в Воздухоплавательном парке. На словах сказал – принес какой-то молодой человек, назваться не пожелал. Оставил заявление. Обещал еще зайти.

Вирхов с неохотой перевел взгляд на синюю папку. Тяжело вздохнув, достал бумагу, исписанную мелким аккуратным почерком.