Так вот, приняв принципиальное решение о том, что по завершении "Треугольного метра" я возьмусь за роман о безобразиях, творящихся в МВД, я стал потихонечку собирать материал. Не целенаправленно, чтобы не отрывать внимание от книги о риэлтерах, а от случая к случаю, используя для этого всяческие удобные оказии. Например, когда ездил во Франкфурт или в Париж, попутно заезжал и в другие города Германии или Франции и встречался с людьми, которые могли бы рассказать кое-что любопытное. Откуда я узнавал об этих людях? Оказывается, среди моих многочисленных знакомых были и некоторые чиновники Министерства внутренних дел, и один из них, горячо болеющий душой за утрату любимым ведомством своей безупречной репутации, вызвался поделиться тем, что знает сам, и найти надежные источники информации о том, чего сам он не знает или знает не точно. Кстати говоря, моя новая пассия из Франкфурта как раз и была из числа тех людей, которые должны были помочь мне установить контакт с кем-то, проживающим в Кельне. И пока Муся оттаптывала огромные павильоны книжной ярмарки, выполняя поручения российских издателей и отдельных авторов, я успел не только дать все запланированные интервью и поучаствовать в мероприятиях ярмарки, но и смотаться в Кельн. Прыткий какой, однако...
Мы проговорили с Мусей до позднего вечера, я даже ужин пропустил, чтобы не прерывать разговор. Благо холодильник в палате оказался забит фруктами и деликатесами, принесенными мамой и Линой. Муся заверила меня, что займется моим раненым автомобильчиком, до сих пор скучающим возле здания талдомской милиции, и завтра же постарается заехать ко мне домой, переписать из компьютера на дискету все наработки к новому роману, а также привезти мой ноутбук, чтобы я смог эти материалы посмотреть. Что же касается грядущего дня рождения, то самым оптимальным, по ее мнению, было бы оставить все как есть. Пусть те, кто захочет поздравить меня, приносят цветы и подарки либо ко мне домой, либо к Мусе в офис, а она потом привезет мне все скопом.
Напоследок я после некоторых колебаний все же задал ей вопрос, который продолжал раздражающе зудеть в моем сознании:
- Ты не знаешь, что могло выбить меня из колеи настолько, чтобы я поддался на матушкины уговоры написать книгу о сестре?
Муся глянула удивленно и недоверчиво.
- Неужели ты согласился? Ты же так не хотел, ты много раз мне об этом говорил...
- В том-то и дело, - я удрученно вздохнул. - Не хотел - не хотел, а вот сломался. Знать бы, на чем именно. Может, я был чем-то расстроен, удручен или, наоборот, сильно радовался, пребывал в радужном настроении. А? Не знаешь?
- Когда это случилось? - Муся слегка нахмурилась, снова открыла свой органайзер, приготовилась листать.
- Не могу сказать точно, но судя по всему, в феврале или марте. То есть после того, как я закончил "Треугольный метр".
Муся пошелестела страницами, побегала глазами по строчкам, усеянным плотными мелкими буковками, покачала головой.
- Ничего такого... В феврале у тебя было пять интервью газетам, еще два для журналов, два выступления по телевидению и три по радио. В марте поспокойнее, всего четыре интервью для прессы, одна запись на телевидении, и, насколько я помню, никто тебя не разозлил и не расстроил, никаких скандалов. Еще мы с тобой ездили в Лейпциг на книжную ярмарку, у тебя там были две встречи с читателями, все прошло очень спокойно и достойно. Между прочим, в Лейпциг приезжала твоя дама из Франкфурта, повидаться. Ты был очень доволен. Плохих рецензий на твои книги тоже не было. Нет, внешне ничего такого, что могло бы тебя подкосить, я не нахожу. Но, Андрей, - Муся закрыла органайзер, сняла очки, аккуратно вложила их в дорогой кожаный футляр с эмблемой Версаче, - я не могу быть авторитетным источником информации в таких вопросах. Твоя внешняя жизнь проходит на моих глазах, но что происходит у тебя внутри, знаешь только ты сам. Со мной ты не делишься. У тебя нередко бывает плохое настроение, ты впадаешь в депрессии, но ни разу за все годы, что мы с тобой работаем, ты не поделился со мной, не сказал о причинах. Ты это не обсуждаешь. Ради бога, пойми меня правильно, это не в упрек я говорю, я только констатирую, что мы с тобой добрые товарищи, деловые партнеры, но не друзья. Может быть, тебе лучше поговорить об этом с Линой?
- Не хочу, - разочарованно буркнул я.
- Почему же?
- Потому что как только Лина узнает, что я согласился работать над книгой о Верочке, она меня поедом съест. Лина - нормальная баба, тем более крутится в бизнесе. Она прекрасно понимает, что книга о сестре не будет иметь и не может иметь коммерческого успеха. И потом, Лина не только нормальная баба, но и нормальная невестка. Она не придет в восторг от того, что матушка имеет на меня влияние большее, чем жена. Одно дело, если я скажу, что принял решение сам. И совсем другое - если придется признаваться, что маман мне это решение навязала, и при этом я даже не представляю, каким образом.
- Сочувствую, - Муся кивнула, но губы ее не смогли скрыть своего намерения растянуться в насмешливой улыбке. - Когда свекровь и невестка не пылают друг к другу нежными чувствами, мужчина всегда оказывается крайним. Ему приходится выбирать, кого из них двоих он любит больше. Если сможет выбрать навлечет на себя гнев отвергнутой стороны. А если не сможет, будет вертеться, как уж на сковородке, чтобы для обеих быть хорошим.
- То есть ты считаешь, что я веду себя неправильно?- с сарказмом, как мне показалось, спросил я. - Верчусь, как уж на сковородке, чтобы всем угодить?
- Что ты, Корин, как я могу тебя осуждать? - рассмеялась она. - Ты такой, какой есть, и я тебя таким полностью принимаю. Если бы ты был другим, если бы у тебя был другой характер и другой менталитет, ты бы писал совсем другие книги, и совершенно неизвестно, были бы они такими же популярными и любимыми или нет. Ради бога, не вздумай меняться, иначе читатели потеряют своего любимого автора, а я - основной источник материальных средств.
Вот что меня всегда умиляло в Мусе, так это ее умение быть циничной с такой неподражаемой и интеллигентной откровенностью, что даже обижаться невозможно. Ну скажите, кому вы позволили бы сказать, что вас любят и ценят только за то, что вы даете заработать?
Я пошел провожать Мусю к воротам больничного парка, рядом с которыми она оставила машину. Задумчиво постоял пару минут, глядя вслед ее тающему в сумерках белоснежному авто, и прислушался к себе. Может, прогуляться, сделать пару кругов по аллеям? И снова нахлынул страх. Если бы рядом были Павел Петрович и Елена - тогда другое дело. Я только-только восстановил душевное равновесие, убедил себя в том, что никто в меня не стрелял и убить не пытался. А вдруг снова что-нибудь случится? Пусть даже и не в самом деле, пусть мне только померещится, но я опять начну волноваться, дергаться и психовать. А ведь основания, если вспомнить Мусин рассказ, у меня есть. Я собирал материал о преступлениях, совершаемых чиновниками МВД. И чего я там насобирал? Завтра Муся привезет мне ноутбук, и многое прояснится. А пока не буду рисковать и тихо-мирно отправлюсь прямиком в корпус по ярко освещенной дорожке.