Когда Рейвен повернулся, Ларри протянул ему руку; Артур с удовольствием ее пожал. Бывшие обвинители неизменно считали работу в прокуратуре лучшим временем, так как впоследствии поступались принципами ради денег.
— Предложения из Голливуда так и сыплются после вчерашнего вечера? — спросил Ларри. Накануне Рейвен во всех телеинтервью давал понять, что питает легкую надежду: Мюриэл, приехав наутро в суд, попросит прощения у Ромми Гэндолфа.
Шутка Артуру как будто понравилась, но через несколько секунд он пошел искать свою свидетельницу.
— Что беспокоит Артура? — спросил Ларри у Мюриэл.
— Джиллиан Салливан. Он вызвал ее повесткой, чтобы подтвердить подлинность письма от Эрно на тот случай, если оно потребуется во время допроса.
— Так вот кто это!
Ларри видел Джиллиан в коридоре, но не узнал ее, однако она показалась ему знакомой. Выглядела Джиллиан неплохо, особенно учитывая, что отбывала срок. Была по-прежнему стройной, бледной и холодно-красивой. В прокуратуре постоянно сравнивали ее и Мюриэл, звезд организации, но, на взгляд Ларри, о соперничестве тут не могло быть и речи. Джиллиан была рассудочной, замкнутой; она помыкала людьми, даже если они знали ее или ее отца с тех пор, как она училась в школе. Мюриэл обладала талантом общения с людьми из разных слоев общества, чувством юмора, у нее находилось время для людей. Конечный итог — возвышение Мюриэл и падение Джиллиан — нес в себе, по мнению Ларри, надлежащий моральный вывод.
И он не сомневался, что Мюриэл вновь оправдает его надежды. Он наблюдал, как она приводит в порядок бумаги на столе и обдумывает только что услышанные подробности. Теперь Мюриэл появлялась в суде гораздо реже, но оставалась лучшей из всех юристов, которых знал Ларри. Лучшей в суде. Лучшей в прокуратуре. Может, лучшей любовницей в его жизни. И пожалуй, единственной женщиной, которая словно бы слышала и ощущала те же ритмы, что и он, в бурном мире судов, полиции и преступности. Конец их связи, возможно, был самым неприятным обстоятельством в его взрослой жизни. Он не мог себе представить, что она с удовольствием звонила ему, и был очень раздосадован, услышав ее голос. Когда был помоложе, он не понимал прелести размеренной жизни.
* * *
Артур не питал особых иллюзий насчет своих адвокатских талантов. Он был организованным и прямым, подчас убедительным, но редко зажигающим. Однако другой жизни для себя не представлял. Ему никогда не надоедало ведение громких дел, когда предчувствие крепло в его душе натянутой струной и звучало в голосах зрителей, заполнивших скамьи в судебном зале. Нигде больше дела, регулирующие жизнь общества, не решались так быстро, так открыто, как в суде. Всем присутствующим — юристам, заинтересованным сторонам, зрителям — становилось ясно, что здесь творится история.
Но как бы все это ему ни нравилось, Артур с облегчением отбросил на время свои беспокойства и пошел по тихому коридору к комнате для свидетелей. Постучав в дверь, вошел. Джиллиан сидела у окна, с рассеянным видом глядя наружу. Сумочка ее лежала на коленях, ноги в белых чулках были аккуратно скрещены в лодыжках. Возможно, ее внимание привлек преподобный Блайт с мегафоном на площади внизу. Артуру предстояла вечером встреча с ним. Преподобный — лысый, умный, известный большими успехами и еще большим самолюбием, — несомненно, попытается манипулировать делом Гэндолфа к собственной выгоде. Эта встреча пугала Артура, но сейчас он совершенно забыл о ней.
При виде Джиллиан у Артура стеснило грудь. После их поездки в Редьярд его несколько дней волновал оставшийся в машине запах ее духов. Несмотря на оплошность, допущенную им накануне у магазина Мортона, мысль о том, что он все же завел какие-то отношения с этой женщиной — пусть только в рамках данного дела, — наполняла его восторгом. Джиллиан Салливан!
— Артур.
Джиллиан встала и приветливо улыбнулась. Он объяснил, что Мюриэл согласилась не выражать сомнений в подлинности письма. И ее показаний не потребуется.
— Можешь быть свободна, — сказал он ей. — Я даже не знаю, как благодарить тебя за все. Ты вела себя очень смело.
— Ну что ты, Артур.
— Мне очень жаль, что тебя так разделали в утренних газетах.
«Трибюн» и «Багл», ведущие ежедневники, ухватились за судимость Джиллиан и ее пьянство, чтобы подвергнуть сомнению исход дела Ромми. Хотя у Артура в прошлом месяце были те же мысли, он, общаясь с ней, отбросил их и теперь оскорбился за нее.
— Артур, там всего несколько строк. Я готовилась к худшему.
— У меня такое чувство, будто я подставил тебя, — сказал он. — Мне это даже в голову не приходило.
— Артур, делать такой ход совсем не в твоем духе. Я бы ни за что тебя не заподозрила.
— Спасибо.
Оба слегка застенчиво улыбнулись. Потом Артур протянул на прощание руку. На миг ему стало очень жаль, что Джиллиан снова уходит из его жизни, но выбора у него не было. Однако она, не приняв его руки, уставилась на сумочку так, словно там находились не только повседневные женские вещички, но и решение какого-то вопроса. Оракул.
— Артур, можно я скажу кое-что о том, что произошло вчера вечером?
— Нет, — ответил он не раздумывая. Опьяненный успехом, он распахнул тогда сундучок своих фантазий. Теперь ему было невыносимо вспоминать об этом. Только полная тайна его безумных надежд позволяла Артуру сохранять их. — Забудь об этом. Я позволил себе лишнее. Это было непрофессионально. Понимаешь, я бестолковый. В таких делах. Это правда. Джиллиан, существуют причины того, что человек одинок в тридцать восемь лет.
— Артур, я была одинока в тридцать восемь. И буду в сорок восемь. Не будь так суров к себе.
— Ты одинока, потому что хочешь этого.
— Не совсем. Артур, я тоже по-своему бестолкова.
— Оставь, Джиллиан. Я обречен. Я это знаю. В мире много таких, как я, неспособных сближаться. Тут ничего не поделаешь. Так что не пытайся.
Он снова протянул руку, но Джиллиан, сильно нахмурясь, снова не приняла.
Артур объяснил, что судья должен вот-вот появиться на своем месте, и они вышли из комнаты. В коридоре Джиллиан спросила, подготовлен ли Эрно.
— Мы готовили его, как только могли, — ответил Артур. — Но неизвестно, как поведет себя свидетель, оказавшись в центре внимания. Сама знаешь.
Джиллиан глянула в окошки в дверях зала.
— Это будет очень драматично, — сказала она.
— Можешь посмотреть, — предложил Артур. — Если у тебя есть время.
Она ухватилась за эту мысль.
— Артур, я очень любопытна. Я часто жалела, что не слушала Эрно в Редьярде. Может, дело в газетных статьях, но я все больше и больше чувствую себя кровно заинтересованной в этом деле. Но не будет ли слишком неприлично, если я войду в зал?
— Спрошу, не будет ли у кого возражений.
Он открыл массивную, обитую кожей дверь и жестом показал приставу, что Джиллиан с ним и ей нужно найти место.