Джиллиан потрясло то, как полно она представила развязку. Артур, естественно, был ошеломлен и, приподнявшись на локте, пристально посмотрел на нее.
— Не притворяйся, Артур, будто не понимаешь. Для тебя это будет гораздо лучше на другой стадии.
— На какой?
— Будь тебе двадцать пять или пятьдесят пять, разница в возрасте могла бы значить меньше. Но тебе нужно иметь детей, Артур. Не хочешь? Большинство людей хочет.
— А ты?
— Поздно уже, Артур.
Это явилось самой тяжелой бедой заключения: тюрьма отняла последние годы ее детородного возраста. Однако она примирилась с этой мыслью, как и со многими утратами.
— Почему поздно? Мы говорим о биологии? На свете полно детей, которым нужно, чтобы их кто-то любил.
При Джиллиан Артур часто становился порывистым. В прежние годы, когда они были едва знакомы, она за ним такого не замечала. Но теперь Артур Рейвен зачастую бывал вдохновенным. Могут ли люди разниться друг с другом больше, чем находящаяся в униженном положении, раздавленная жизнью фаталистка и те, кто твердо настроился строить свою жизнь в соответствии с громадной идеей? Его идеей была она. О, она заставляла себя не принимать этого, закрывать лицо ладонями и запрещать ему быть оживленным в своем обществе. Это было слишком чудесно, в этом было слишком много того, чего, видимо, у нее уже больше не будет. Артур пока что не видел ее подлинной. И когда она пугающе предстанет перед ним в истинном свете, он уйдет. Но Джиллиан решила насладиться этой минутой. И обняла его перед тем, как возобновить медленный путь к правде.
— Видишь, Артур, ты уже ищешь способ иметь все, чего хочешь, в жизни со мной. Для тебя весь этот период — приключение. Но когда он кончится, ты не сможешь отказаться от своих мечтаний.
— Ты хочешь сказать, что никогда не хотела быть матерью?
Это было немыслимо. Ей требовались все силы для того, чтобы выжить самой.
— Артур, это будет громадной переменой.
— Но разве не в этом цель жизни? Не в переменах? Становиться более счастливыми, более совершенными. Смотри, как изменилась сама. Ты считаешь, что к лучшему, не так ли?
Она никогда об этом не задумывалась.
— Право, не знаю. Хочется верить, что да. Хочется верить, что больше не испорчу себе жизнь таким образом. Но я не уверена.
— Я уверен. Ты не пьешь.
— Да.
— И тебя не тянет.
Джиллиан почувствовала суеверное нежелание соглашаться. Но Артур был прав. Собственно говоря, уверенности у нее в этом не было. Однако если не считать самых гнетущих минут панического страха, у нее не возникало ни малейшей потребности в наркотике. В сущности, ей гораздо больше хотелось ясности сознания. Полнота ее избавления от этого пристрастия иногда вызывала беспокойство, потому что находилась в полном противоречии с сообщениями о других людях, борющихся с наркозависимостью. Как-то вечером Джиллиан спросила Даффи, не обманывает ли она себя. Он долго смотрел на нее и наконец сказал:
— Нет, Джил, думаю, ты уже добилась всего, чего хотела.
Джиллиан повторила ответ Даффи Артуру, но он был слишком сосредоточен на своем, чтобы задумываться над смыслом этой фразы.
— Значит, ты свободна, — сказал он.
Нет. Ни в коей мере. Она была другой. Но не свободной.
— Артур, а ты переменился?
— Шутишь? Я никогда не бывал таким счастливым. И не собираюсь меняться.
— А как насчет счастья с женщиной своего возраста?
— Нет. Исключено. Я человек старого закала. Мне нравится нестандартное. Нравится любовь, как судьба. Я до сих пор смотрю фильмы тридцатых годов и плачу.
— Артур, я не настолько стара.
Он легонько толкнул ее, но продолжал говорить.
— Я счастлив, — настойчиво сказал он. — И ничто, Джиллиан, не может улучшить этого. Мне хочется петь.
Джиллиан застонала от этой мысли. Восприняв это как вызов, невысокий и толстый Артур встал голым посреди кровати и с чувством запел:
Я мечтал о такой много лет.
Настоящая ты или нет?
Вторая строка иглой уколола ее в сердце. Но Артур продолжал петь. У него оказался неожиданно хороший голос, и он явно часами слушал сентиментальные эстрадные песенки. Он громко выводил каждую строку, каждый припев, пока Джиллиан впервые за долгие годы не зашлась счастливым смехом.
Смертный час Эрно Эрдаи близился. Хоть он и был заключенным, к нему в университетской больнице применяли многие новейшие способы лечения: хирургические методы, альфа-интерферон и экспериментальные формы химиотерапии. Однако древний враг застал его беззащитным. Во время нового цикла химиотерапии Эрно заразился пневмонией, и, несмотря на огромные внутривенные дозы антибиотиков, его легкие, уже пораженные раком, видимо, не поддавались лечению. Врачи, с которыми разговаривали Памела и Артур, были настроены крайне пессимистично.
Эрно снова лежал в тюремной палате окружной больницы. Чтобы поговорить с ним, Артуру по закону требовалось согласие начальника тюрьмы и родных Эрно, однако та и другая стороны препятствовали ему в течение нескольких недель. В конце концов Артур пригрозил обратиться к судье Харлоу. Судья не мог заставить Эрно говорить, но запретил бы чинить всякие препятствия тем, кто выполнял распоряжение Мюриэл либо считал, что у них общие с ней интересы. Артур дважды добился отсрочки, отвечая на ходатайства Мюриэл о прекращении пересмотра дела Ромми. Суд установил Артуру конечный срок в ближайшую пятницу, что увеличило безотлагательность встречи с Эрдаи.
После того, как Артур прождал час с лишним в вестибюле отделения, его наконец впустили. Наскоро обыскали и повели по ярко освещенным коридорам.
Приставленный к Эрно надзиратель объяснил, что члены семьи обеспокоены, так как их визит прерван ради Артура. Подходя к палате, Артур увидел в коридоре двух женщин. Одна была пониже, безвкусно одетой. Оказалось, это миссис Эрдаи. Нос ее покраснел, в кулаке были зажаты скомканные бумажные носовые платки. Другая, в прямой юбке, коротковатой для женщины ее возраста, была сестрой Эрно, Илоной, матерью Коллинза. Человека, которого Эрно спасал. Высокая, крепкая, с длинными ладонями и теряющими цвет светлыми волосами, она представляла собой более красивую копию Эрно. Несколькими словами обе дали понять, что их возмущает все в Артуре, его вторжении и, главное, унижении, которое он навлек на Эрно. Илона с такими же острыми светлыми глазами, как у брата, бросила надменный, укоряющий взгляд. Артур пообещал долго не задерживаться.
Медсестра сказана по телефону, что у Эрно жар, однако находится он в ясном сознании. Состояние его ухудшалось тем, что рак дошел до костей и вызывал сильные боли. И главной проблемой в уходе за ним было дозирование наркотиков при находящейся на грани коллапса системе дыхания.