– А как насчет Сьюзен Смит?
– Кого?
– Замужней женщины из Южной Каролины, которая закрыла в машине двух своих сыновей и отправила их на дно озера, чтобы стать бездетной и, следовательно, более привлекательной для своего любовника.
– Ты в самом деле думаешь, что Салли Феннинг находилась на подобной экстремальной грани?
– Если верить Татуму Найту, она была весьма экстремальной женщиной, поскольку наняла для себя убийцу.
– Это произошло через пять лет после зверского убийства ее дочери. Так что ты говоришь о совсем другом этапе ее жизни. Возможно, до той трагедии она была совершенно иной.
Джек смотрел в окошко и думал.
– Эта мысль заслуживает внимания. Но существуют и другие причины, по которым Салли отказывалась назвать убийцу своей дочери. Может, она боялась, что он вернется и закончит начатое дело.
– Именно на это и намекал Радски в видеозаписи?
– Не ясно. Возможно, и сам Радски не знал, покрывала ли она намеренно своего любовника или не называла имя убийцы из-за страха. Как бы там ни было, полиграф убедил его в следующем: первое – у Салли был любовник, и второе – ей было известно имя убийцы ее дочери.
Келси покачала головой.
– Если Салли действительно покрывала любовника, то она омерзительна.
– Любой согласится с этим. Но если Радски понял все неправильно, если Салли никого не покрывала и если у нее вообще не было никакой любовной связи, то ее оклеветали так, как нельзя оклеветать ни одну мать.
– И коль скоро Дейрдре Мидоуз намеревалась повторить те же самые клеветнические утверждения в своей книге, то она виновата не менее прокурора.
– Этим и объясняется, что они оба оказались в списке наследников Салли. В списке ее смертельных врагов.
Они помолчали. Келси посмотрела на часы и прикинула время до начала занятий.
– Ну и к чему же все это нас привело?
– Все возвращается к тем же самым вопросам: были все они ее смертельными врагами из-за этих злонамеренных и ложных обвинений? Или из-за того, что они открыли грязную правду?
– Как же мы найдем ответ на эти вопросы?
– Мне известен лишь один способ – продолжать копать.
Келси помахала рукой трем женщинам, проходившим мимо машины. Джек решил, что это ее однокашницы.
– Ну, мне пора, – сказала Келси. – Позвони, если появится еще что-нибудь, в чем я могу тебе помочь.
– Позвоню. Вообще-то мы, наверное, увидимся завтра вечером.
– Завтра вечером?
– Да, когда приду забрать Нейта. Я обещал угостить его в пятницу пиццей в ресторане «Большой сыр».
Келси закачала головой, как болванчик.
– Извини. Я забыла сказать тебе. Моя мать пригласила его в какое-то общественное место для соревнований по шафл-борду взрослых мальчиков или что-то вроде этого.
– Бог мой, это влетит тебе в копеечку.
– О да! Большое дело. – Она усмехнулась и прищурилась. – Значит, завтра вечером ты свободен, да?
– Значит, да.
– Так…
– Что «так»?
Келси лукаво улыбнулась ему:
– А почему бы не пообедать нам самим?
– То есть без Нейта?
– Да, устроить свидание.
Джек открыл рот, но медлил с ответом.
– Что-нибудь не так? – спросила Келси. – Можно подумать, словно я только что пригласила тебя принять участие в опробовании блюд для Саддама Хусейна.
– Это переводит наши с тобой отношения на другой уровень.
– Да, что-то вроде этого.
– И это был бы превосходный уровень в иных условиях. Но мне казалось, будто мы молчаливо договорились о том, что это такой уровень, на который мы никогда не будем подниматься. Ради Нейта.
– Я думала так же, пока ты не начал дразнить меня в магазине «Только книги». Тебя, по-моему, очень развеселило то, что у Мартина создалось впечатление, будто мы любовники. И я тогда решила, что это не такое уж безумное предположение.
Джек глубоко вздохнул. Он вспомнил этот разговор и пожалел о том, что принял в нем участие. Вместе с тем разговор казался вполне невинным: просто разведенный парень с уязвленным самолюбием немножко пофлиртовал с привлекательной молодой женщиной. Джек не ожидал, что этот разговор приведет их к чему-нибудь. Но теперь понял, в какой момент Келси могла истолковать его неправильно.
– Келси, послушай, мне очень жаль.
– А теперь послушай меня, хорошо? Когда я, мать-одиночка, встречаюсь с мужчинами, передо мной встает проблема ответственности. Первое – мы должны понравиться друг другу, и второе – я должна надеяться, что ему понравится мой сын. С тобой все наоборот. Вот вам большой дядя, который просто обожает моего сына, а я не должна назначать ему свиданий, потому что… почему?
– Потому что, если из этого ничего не получится…
– Я устала жить такой жизнью, Джек, бояться того, что из этого ничего не получится. А что, если получится?
Джек поразмыслил над этим, позволил себе роскошь подумать, что он не обречен все время безропотно терпеть кровоточащие раны, полученные в результате битвы, называемой разводом.
– Не стану отрицать, я думал над этим. Теоретически, разумеется.
– Всего одно свидание. Нам даже незачем говорить об этом Нейту. Если нам покажется, будто что-то в этом не так, мы пообещаем друг другу отнестись к этому по-взрослому и вернуться к прежнему положению вещей. Договорились?
Джек выжидающе улыбнулся, давая Келси возможность развить свою мысль. Она взяла его руку и потрясла ее.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил Джек.
– Выбирай сам. Я люблю сюрпризы.
– Сюрпризы работают на меня.
– Да, я работаю на тебя. Но мы не будем касаться этого.
– Нет, я имел в виду, что сюрпризы работают на меня. Я отнюдь не собирался изображать большого начальника и напоминать тебе о том, что ты работаешь на…
Келси приложила пальцы к его губам, заставив замолчать.
– Я знаю, что ты имел в виду. А теперь перестань быть таким букой, или я раздумаю и позволю тебе убить еще один пятничный вечер со твоим приятелем Тео. – Она улыбнулась, вышла из машины, слегка подмигнула ему и закрыла дверцу.
«Пятничный вечер с Тео», – думал Джек, стараясь не слишком любоваться уходящей на свои лекции Келси. «Это тоже работает на меня».
Мигель Риос искал ключи от квартиры. Он слишком увлекся «Маргаритками» за обедом и понял, какой это крепкий напиток, когда было уже слишком поздно. Подружка Мигеля предложила довезти его до дома и остаться у него на ночь, но он наотрез отказался. Она стала особенно навязчивой, когда Мигель сказал ей, что надеется получить сорок шесть миллионов в наследство и, как видно, не очень смущаясь тем, что это деньги его бывшей жены.