– Ладно. Мы это еще обсудим.

– То же самое ты говорил вчера. Все решено. Если едешь ты, я еду тоже. – Тео поднял свой стакан, чтобы чокнуться, и Джек, немного подумав, поднял свою бутылку пива.

– Но я не собираюсь платить за твой авиабилет.

– Я уже позаботился о билетах для нас обоих. Друг моего друга пилотирует реактивный самолет, перевозящий нефтяных чиновников два раза в месяц. Самолет редко бывает заполнен пассажирами даже наполовину. Мы отлетаем в следующий четверг. Все, что тебе предстоит оплатить, – это наши билеты до Хьюстона.

– О каком это еще самолете ты говоришь? – спросил Джек с нескрываемым скептицизмом.

– Джек, в самом деле. Неужели ты допускаешь, что я ставлю тебя ниже рок-звезды, уровня которой ты достиг?

– То же самое говорил Бадди Холли.

У Джека зазвонил мобильник, и он по входящему номеру понял, что это Келси.

– Сейчас вернусь, – сказал он Тео и поспешил сквозь толпу, переполнившую бар, к относительно спокойному месту на задней лестничной клетке.

– Привет! – Одной рукой он прижал к уху телефон, а пальцем другой заткнул свободное ухо, чтобы хоть как-то избавиться от разноголосого шума ночного клуба, доносившегося из соседнего зала.

– Мне жаль, что вчера я проявила слишком бурную реакцию, – заговорила Келси.

– Это ничего. Рад, что ты позвонила.

– Нейт так любит тебя. У него никогда в жизни не было никого, похожего на тебя. Мы развелись с его отцом, когда Нейту было всего три года.

– Как я и говорил. Он самый лучший.

– Именно поэтому меня немного смущают наши отношения.

Джек перестал ходить.

– Это я и сказал тебе в машине, когда ты предложила пообедать вместе.

– Верно, и мы должны прислушиваться к твоему внутреннему голосу, а не к моему.

– Почему так внезапно изменилось направление твоих мыслей?

– Когда мы с тобой вчера сидели на качелях, а я посмотрела наверх и увидела в окне маленькое личико Нейта, у меня душа в пятки ушла. Он был так счастлив, что видит нас вместе. Но потом в моем сознании возник иной образ, мой собственный, и то, как я пытаюсь объяснить Нейту, почему Джек больше к нам не приходит.

– Но ты сказала это с самого начала. Ты устала жить в ожидании худшего варианта развития событий.

– Иногда я действительно устаю от этого.

– Это похоже на то, что говорит мой приятель Тео. В мире существует два типа людей – те, кто рискуют, и… – Джек умолк. Фраза «Те, кто рискует, и те, кто ест дерьмо» звучала приемлемо в баре за кружкой пива рядом с Тео, но в данном случае она прозвучала бы слишком грубо. – И те, кто не рискует, – продолжил он, поморщившись от своей импровизации. – Как бы там ни было, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Да, но я мать Нейта. Мне нужно быть очень осторожной, подвергая себя риску.

– Не могу не согласиться с этим.

– Значит, ты понимаешь?

– Понимаю. И не понимаю. Но кажется, я пытаюсь сказать, что никак не ожидал получить такое удовольствие от свидания с тобой сегодня вечером.

– Это сложно, я знаю.

– До того как на твоей веранде между нами пробежала черная кошка, я уже начинал думать, что права именно ты. После развода у меня были связи с двумя женщинами. У обеих были дети школьного возраста, до смерти меня напугавшие. Раз уж я пошел на то, чтобы назначать свидания матерям-одиночкам, почему бы не встречаться с матерью самого прекрасного ребенка в мире?

– У этой медали, безусловно, есть две стороны, но…

– А теперь ты думаешь, что мое первое предчувствие было правильным. Оставь это паре адвокатов, – шутливо посоветовал Джек. – Мы довели друг друга до того, что поменялись ролями.

– Не стоит решать этот вопрос сегодня. Может, к лучшему, что ты едешь в Африку. У меня будет время подумать.

– Правильно. Иметь немного времени на размышления – это здорово.

– Так и порешим? Оставим наши отношения в подвешенном состоянии, то есть вернемся к состоянию обычному?

Джек был в отчаянии. Он чувствовал, что где-то между ними витают нужные слова, но, черт побери, как найти их?

– Ладно. Пусть остаются обычными.

– Спасибо. Удачной поездки. О'кей?

– Она будет удачной.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Джек захлопнул мобильник и сидел в одиночестве на ступеньке лестницы. «Обычное» ему уже не нравилось.

30

Настенные писсуары в мужском туалете опять кто-то расколол, и двое парней справляли малую нужду в единственной кабинке. Тогда Тео вышел через заднюю дверь на аллею за клубом. Он нашел темное удобное место между двумя запаркованными автомашинами, но убедился в том, что этим местом кто-то уже воспользовался.

– Сукин сын, – выругался он, вытаскивая ногу из того, во что наступил.

Тео пошел дальше по темной аллее, но неожиданно для себя сосредоточился на своем разговоре с Джеком, а не на переполненном мочевом пузыре. Вообще-то он не все рассказал своему другу о том, почему летит в Африку. Конечно, это интересно, но гораздо важнее то, что Джек, воспользовавшись таким парнем, как Тео, избежит ненужных осложнений. Однако Тео руководствовался и личными мотивами. Полиция обращала все больше внимания на его брата, подозревая его в убийстве Салли Феннинг, а Тео сознавал во всей полноте свой долг перед Татумом.

Аллея с каждым шагом становилась темнее. Наконец Тео остановился и огляделся. С обеих сторон его окружали задние стены строений – баров, аптек, прачечных самообслуживания. В половине квартала впереди виднелось большое светящееся пятно – Шестнадцатая улица. Это напоминало свет в конце туннеля, вошедший в пословицу. Стены из шлакобетона были покрашены в бежевый и белый цвета, а все двери и окна защищены черными металлическими решетками. Прищурившись, Тео увидел внутренним взором ряды рук, держащихся за прутья железных решеток. Эти руки без лиц в его сознании ассоциировались с тревожными голосами, раздававшимися из боксов, когда он сидел в камере смертников. Эти воспоминания Тео гнал от себя. Но теперь, когда его брат оказался в опасности, зарешеченные окна и двери напомнили ему ту ночь, которая, как он считал, будет последней в его жизни.

Тео сидел с одной стороны стеклянной тюремной перегородки, его брат Татум – другой. Брата, казалось, очень занимала его бритая голова.

– Что случилось с твоими волосами, братишка?

– Обычная процедура, – ответил Тео. Тюремный парикмахер уже побрил его голову и лодыжки, чтобы обеспечить более надежный контакт между телом Тео и смертоносным напряжением в проводниках электрического стула.

– Свайтек пугает меня, – сказал Татум. – Что теперь задерживает его, черт побери? Он до сих пор никогда не исчезал на такое время.