– Эй, Тео!
Никакого ответа. Работы с лодкой под громкую музыку было вполне достаточно, чтобы Тео очутился в ином мире. Поскольку сам Джек лодки не имел, он позволил Тео распоряжаться пирсом как своим. Это было бесценным даром для Тео, который по вечерам открывал собственный бар, буквально сутками ловил рыбу и спал в своей лодке. Тео относился к тем редким людям, которые, казалось, никогда не стареют. Это, однако, не означало, что каждый прожитый год не сказывался на нем. Он просто не желал стареть, отчего его присутствие в доме становилось забавным. Иногда.
Когда Джек приблизился к Тео, тот поливал палубу лодки из шланга.
– Поймал что-нибудь? – справился Джек.
– Ни хрена, – ответил Тео, продолжая чистку.
– Как говорят, рыбная ловля еще не означает…
Тео повернул шланг в сторону Джека и хорошенько промочил его костюм.
– …наличие улова, – закончил фразу Джек. Он промок до костей, но не показывал вида и просто обтер лицо.
– Знаешь, Свайтек, иногда из тебя так и прет…
– Мудрость?
– Да. Это как раз то, что я собирался сказать. Мудрость.
Похоже, что нужно быть настоящим гением, чтобы говорить колкости бывшему каторжнику, который к тому же держит в руках шланг.
Джек стряхивал воду со своего светлого, в полоску, костюма.
Тео спустился из лодки, улыбнулся и обнял Джека по-медвежьи, с такой силой, что тот повис в воздухе. Тео, высокий, как первостатейный баскетболист, обладал мышцами бокового защитника футбольной команды.
Джек удивленно отпрянул назад.
– Это еще за что?
– Поздравляю с годовщиной, дружище.
Джек не мог понять, откуда Тео узнал о первой годовщине развода, но потом решил, что, наверное, невзначай упомянул об этом.
– Едва ли в данном случае есть повод для поздравлений.
– Да брось ты. Не обиделся, что я тебя слегка обрызгал?
– Ты вообще-то какую именно годовщину имеешь в виду? – спросил Джек.
– А ты какую?
– Сегодня исполняется ровно год с тех пор, как мы разошлись с Синди.
– Синди? Кому, к черту, нужна эта Синди? Я имел в виду нас.
– Нас?
– Да. Десять лет назад на этой неделе мы с тобой впервые встретились. Помнишь?
Джек на мгновение задумался.
– Да ну?
– Ты не щадишь моих чувств. Я помню обо всем, что тогда происходило. Это было утром в пятницу. Приходит охранник и выводит меня из камеры, говорит, что мне дано свидание с моим новым, назначенным судом адвокатом из Института Свободы. Конечно, я сижу в камере смертников. Делать мне совершенно нечего, кроме как размышлять: «Тео, что бы ты предпочел для своего последнего обеда из каменных крабов – горчичный соус или топленое масло?» И вот я подскакиваю при одной мысли о том, что у меня будет новый защитник. И я иду, а ты сидишь там, по другую сторону стекла.
– Что ты подумал, когда увидел меня?
– Честно?
– Честно.
– Типичный белый выпускник «Лиги плюща» с комплексом вины за страдающих в неволе чернокожих людей.
– Ну и ну. А я-то все это время считал, что произвел на тебя совсем плохое первое впечатление.
Тео прищурился, как бы приглядываясь к Джеку получше.
– Помнишь первые слова, которые я сказал тебе?
– Что-нибудь вроде: «Получил деньги, пижон?»
– Нет, хитрая задница. Я посмотрел тебе прямо в глаза и сообщил: «Джек, есть нечто такое, что ты должен знать с самого начала: я ни в чем не виновен».
– Да, это я помню.
– А помнишь, что сказал ты?
– Нет.
– Ты сказал: «Мистер Найт – ты тогда называл меня мистером Найтом, – есть нечто такое, что вы должны знать с самого начала: я полагаю, что вы большой, жирный, трахнутый лжец».
– Я в самом деле так сказал?
– О да! Цитирую точно.
– Ух ты! Ты, наверное, подумал, что я настоящий осел.
– Я до сих пор придерживаюсь того же мнения.
– Спасибо.
Тео улыбнулся, Джек схватил его за плечи и крепко поцеловал в щеку.
– Поздравляю с годовщиной, настоящий осел.
Джек засмеялся. «Тео со своими поцелуями». Освобождение в последнюю минуту из камеры смертников, где ты сидел, будучи невиновным, может заставить тебя обнимать всех подряд до конца жизни. Но это могло бы произвести и иной эффект. Все зависит от человека.
– Возьми-ка этот холодильник, а?
Джек взял переносной холодильник за ручки, а Тео собрал удилища и другие снасти. Когда мужчины шли через полянку к подъездной дорожке, в холодильнике позвякивали пустые бутылки. Тео открыл багажник. Джек положил в него холодильник, потом помог Тео развинтить удилища и погрузить их на багажник на крыше автомобиля.
– Еще что-нибудь? – спросил он.
– Да. Я нуждаюсь в услуге. Очень большой услуге.
– В какой?
– Ты читал сообщение в рубрике «Местные новости», появившиеся несколько дней назад? Про богатую женщину, которую застрелили прямо в голову, когда она остановилась на красном свете светофора, перед тем как выехать на скоростную дорогу?
– Наверное, я не заметил сообщения. Очень долго пришлось работать в суде. И многие новости я пропустил.
Тео открыл дверцу автомобиля, взял что-то с консоли и подал Джеку. Это была газетная вырезка.
– Почитай.
Там было всего несколько фраз и фотография жертвы. Джек все это быстро прочитал.
– Печальный случай.
– Это все, что можешь сказать?
– Случай. Что мне еще сказать?
– Ты мог бы посмотреть на ее фотографию и сказать, черт возьми, что это самая красивая женщина, которую ты когда-либо видел.
– О'кей, она красива. Значит ли это, что я должен еще сильнее опечалиться?
– Да, мистер Политически Корректный, происшествие от этого на самом деле становится более печальным. Она как раз такова, какой хочется быть каждой женщине. Молодая, богатая, красивая. А теперь она мертва. Печальнее и быть ничего не может.
– Тео, к чему ты клонишь, затеяв этот разговор?
– Ты прочитал, сколько она стоит?
– Да, где-то около… ну, там говорится.
Тео взял вырезку и показал на цифру.
– Сорок шесть миллионов.
Джек прочитал статью снова.
– Это целая куча денег.
– Точно. Ну а теперь вопрос на засыпку. Я хочу, чтобы ты попытался угадать: когда в последний раз детка, которая стоит сорок шесть миллионов, заходила в мой бар собственной персоной?