– Проходите, пожалуйста.
Конференц-зал располагался в центре здания, а потому здесь отсутствовали окна. Шесть кожаных кресел стояли вокруг прямоугольного стола орехового дерева. Освещение было мягким, ненавязчивым.
Охранник указал Райану на кресло:
– Присаживайтесь.
Райан заметил, как равномерно тут распространяется звук его голоса. Видимо, помещение отличалось тем же, чем и мультимедийная комната в доме Норма, – безупречной акустикой. Конференц-зал напоминал антишпионские секретные комнаты с камерами, запрятанными в настенных часах, и аппаратурой против скрытого наблюдения, встроенной тут и там. Райан похвалил себя, что не взял диктофон. Его бы тут же засекли.
Охранник сел напротив него.
– Зачем вы пришли сюда?
Все сомнения по поводу того, в правильном ли направлении он идет, быстро испарились.
– Я подумал, пора бы нам пообщаться.
– Зачем?
– Осталась одна вещь, которую мне бы хотелось выяснить.
– Все и так ясно.
– Мне – нет. И я полагаю, мистер Коузелка в состоянии прояснить ситуацию.
– Этого не будет.
– Почему нет?
Охранник наклонился и уставился в Райана ледяным взглядом:
– Потому что у мистера Коузелки нет на это времени!
Его жест оставил Райана равнодушным, но он кое-что заметил. Прямо за спиной мужчины, на стене, висела картина. И висела она явно не просто так. Некое предчувствие подсказывало Райану – мистер Коузелка не только слушает, но и смотрит на него – может, даже записывает разговор на пленку.
Это меняло дело – приходилось осторожничать. Чего Райан не хотел, так это сойти за шантажиста, как и его отец.
– Я хочу, чтобы вы передали мистеру Коузелке мои слова. Скажите ему, что женщина, укравшая в Панаме мою сумку, совершила большую ошибку. Скажите ему, что у меня есть ее отпечатки пальцев на стакане из бара.
– Мистер Коузелка не поймет, о чем вы говорите.
– Нет, поймет. Но я не для этого здесь. Я пришел, чтобы поблагодарить его за те добрые советы, которыми он делился с моим отцом на протяжении долгих лет. Он должен понимать, что ни один уважающий себя электрик из провинциального городка не обошелся бы без опытного консультанта в банковских делах.
Охранник покраснел от злости, но ничего не ответил.
– Мне стыдно признавать это, но я с удовольствием воспользовался бы советами мистера Коузелки. С тех самых пор, как меня подловили в Панаме, ФБР хочет знать все о счете в панамском банке. Они собираются выяснить, откуда у моего отца взялись такие деньги.
Райан заметил, какую реакцию вызвали его слова. Она была слабой, но упоминание ФБР явно задело нужную струнку.
– Могу ли я рассчитывать на то, что вы передадите мои слова мистеру Коузелке?
– Я не даю обещаний.
– Отлично. – Райан поднялся, глядя на картину – предположительно скрытую камеру. – Скажите мистеру Коузелке, что мне не нужны деньги. Я не просил его о них и не собираюсь просить. Я не преступник и поступлю так, как велит мне совесть, и без помощи ФБР. Все, что мне нужно, это ответ на вопрос: почему? Я должен это знать. Скажите ему, я хочу знать почему.
Он пошел к двери, открыл ее, остановился и взглянул на охранника.
– И передайте ему еще кое-что. Скажите, что встреча с агентами ФБР назначена на понедельник. В десять утра я буду там. Не утруждайте себя, я сам найду лифт, – закончил он и закрыл за собой дверь.
Эми пообедала в кафе неподалеку от Перл-стрит. Она до сих пор была сама не своя от разговора с Мэрилин. Не то чтобы ей хотелось остаться одной, но она ушла подальше от тех мест, где можно наткнуться на кого-нибудь из фирмы.
Она остановила выбор на кафе «Сточная труба», студенческой забегаловке, где она любила проводить время, когда училась в колледже. Это кафе студенты облюбовали еще с тридцатых годов, когда молодой Роберт Редфорд решил завязать с работой швейцара и попробовать себя в кино. Весь декор заведения состоял из граффити. Юность и полнота жизни – так можно было охарактеризовать атмосферу кафе. Меню состояло в основном из легких в приготовлении закусок, любимейшей и популярнейшей из которых была «Опасная пицца» (название говорило само за себя). Эми заказала пиццу с ананасами и заняла столик у окна.
За соседним столиком два юнца, которым еще не исполнилось достаточно лет, чтобы заказывать алкогольные напитки, обсуждали с девчонками планы на выходные. Эми вспомнила о тех днях, когда выходные у нее начинались с конца последней лекции, иногда это случалось в четверг, если удавалось раскидать лекции пятницы. Со времени учебы в колледже у нее ни разу не было трехдневных выходных.
Внимание привлек телевизор в углу. Голоса обедающих в кафе посетителей не давали ей расслышать слова, но в них и не было необходимости. На экране рядом с президентом стояла Мэрилин. Выстроившиеся полукругом люди улыбались и аплодировали. Все они были высокопоставленными должностными лицами. Мэрилин Гаслоу вьдвинула свою кандидатуру на должность председателя Совета управляющих федеральной резервной системой. Теперь ей оставалось лишь пройти процедуру официального одобрения сената.
– Не возражаете, если я присяду?
Эми взглянула на мужчину. Его лицо было совершенно незнакомо ей. Она могла сказать об этом человеке лишь то, что он единственный из присутствующих в кафе старше ее. Намного старше. Это мог быть какой-нибудь профессор, скромно одетый в вельветовый пиджак и такие же брюки.
– Я вас знаю?
Он поставил свой стакан с содовой на столик и сел напротив. Протянул руку, представляясь:
– Джек Форсайт, ФБР.
– А-а-а, – только и смогла сказать Эми.
– Мне совсем не хочется портить вам аппетит, но я должен с вами поговорить.
Эми замерла. То предупреждение на стоянке у стадиона еще было свежо в памяти: за ее болтливость заплатит Тейлор.
– Поговорить со мной? – невинно спросила она. – О чем?
– Полагаю, вы знаете.
– Полагаю, вам лучше все-таки сказать.
– Мы следим за Райаном Даффи вот уже семь дней. И прослушиваем его телефон. Мы слышали оставленное вами сообщение. И видели вас вчера вечером в Денвере.
Эми изо всех сил старалась сохранить самообладание. Сообщение было намеренно расплывчатым, специально на тот случай, если кто-то другой услышит его.
– И?..
– И мы следили за вами. Мы знаем, что вас не так давно ограбили. Я разговаривал с детективом из полиции Боулдера. Он сказал, что вы странно вели себя тогда, будто что-то скрывали.
– Это его мнение.
– Да. Конечно, это только его мнение. Но знаете что? Я сижу здесь и смотрю на вас всего две минуты, а у меня уже сложилось точно такое же мнение.