– Не обязательно, – быстро отвечаю я, чувствуя на себе его удивленный взгляд.
– Тогда рассмотрим возможность согласительной процедуры, – подхватывает Сэнди.
Согласительная процедура – это договоренность между участниками процесса не заслушивать свидетеля, если обеим сторонам известны его показания. Мы предложим согласительную процедуру не только по представлениям телефонной компании, но и в отношении экспертов по волоскам и волокнам, а также в отношении работника химической лаборатории. Нико дель Ла-Гуарди согласится на наше предложение. Самое трудное для обвинения – предъявить вещественные доказательства, неопровержимо уличающие подсудимого.
Мы с Кемпом возвращаемся в библиотеку, главное помещение в квартире Стерна. Стены здесь до потолка заставлены книжными полками из мореного дуба, на них – законодательные акты и доклады о крупных процессах.
Я сажусь за один стол, Джейми – за другой. Через несколько минут я чувствую на себе его взгляд, но глаз не поднимаю.
– Я все-таки не понимаю, – говорит он наконец, – ты сам говорил, что с этими звонками есть какая-то проблема.
– Джейми, отвяжись, будь добр. Я передумал.
– Говорил, что надо посмотреть независимо от того, зафиксированы они или нет.
В своих ковбойских сапогах и твидовом пиджаке спортивного покроя Кемп выглядит молодо. Но сам он считает, что умудрен жизнью и его не проведешь.
– Джейми, помолчи, ладно? Ты же понимаешь…
Однако я вижу, что он ничего не понимает. Я чувствую угрызения совести: он перестает мне верить. Закрываю блокнот, надеваю пиджак. Заглядываю в кабинет Сэнди и говорю, что еду домой. Сэнди по уши в работе. Изучает фотографии, таблицы с отпечатками пальцев, отчет о результатах вскрытия. На нем домашние брюки и свитер. Лицо его под зеленым колпаком лампы спокойно. Во рту любимая сигара.
Первый свидетель на утреннем заседании в понедельник – Липранцер. Бригада обвинителей ведет его по коридору. Эрнестина объявляет заседание открытым. На Липранцере костюм, хотя костюмы он терпеть не может. В нем он похож скорее на уголовника, чем на полицейского, тем более что костюм какой-то несуразный, в крупную клетку. Прилизанные волосы.
Лип входит. Впереди него – Нико, позади – Гленденнинг, которые не хотят, чтобы я пообщался с приятелем. Тем не менее Лип успевает помахать и подмигнуть мне.
Нико ведет допрос хорошо, лучше, чем ему удавалось все эти дни. Он знает, что Липранцер – недружественный свидетель, он будет говорить правду, но в отличие от Хоргана не упустит случая огрызнуться. Нико, естественно, старается не дать ему такой возможности. Оба сдержанны и лаконичны.
– Мистер Сабич когда-нибудь говорил вам, что состоит в близких отношениях с Каролиной Полимус?
– Я протестую!
– На том же основании, что и при допросе мистера Хоргана, мистер Стерн?
– Да, ваша честь.
– Протест отклоняется… Леди и джентльмены, – обращается Ларрен к присяжным, – вы, разумеется, помните, что я говорил о вопросах, вытекающих из предложения. Мистер дель Ла-Гуарди спрашивает об отношениях между подсудимым и жертвой, но это отнюдь не означает, что они имели место в действительности… Продолжайте, мистер дель Ла-Гуарди.
Нико повторяет вопрос. Интересно, что ответит Лип? Тот говорит коротко и просто:
– Нет, не говорил.
Отрывочными фразами Нико устанавливает тот факт, что я попросил Липа не запрашивать телефонную компанию о звонках с моего домашнего аппарата. Он также вытягивает из Липа признание, что тому приходилось напоминать мне о скорейшем получении компьютерных данных относительно отпечатков пальцев на стакане и в других местах квартиры Каролины. Присяжным очевидно, что за столь ровными вопросами и ровными ответами что-то кроется. К концу допроса Нико обнаруживает свою пристрастность – спрашивает о делах, над которыми мы работали вместе.
– Будет ли справедливо утверждать, что вы своего рода напарники?
– Да, сэр.
– И в результате вашей совместной работы между вами установились дружеские отношения?
– Это точно.
– Вы стали близкими друзьями?
Лип скашивает глаза в мою сторону.
– Мне так кажется.
– Вы доверяете мистеру Сабичу?
– Доверяю.
– Он это знает?
Стерн заявляет протест: свидетель не обязан знать, что я знаю, и он уже охарактеризовал отношения между ним и подсудимым. Ларрен принимает протест.
– Позвольте сформулировать вопрос иначе: вас с самого начала назначили на это дело?
– Нет, сэр.
– А кто был назначен?
– Гарольд Грир, детектив Восемнадцатого участка, где и было совершено преступление.
– Он опытный следователь? – Липа удивляет вопрос. – Хорошо, сформулируем так: не высказывал ли мистер Сабич сомнений насчет профессиональных возможностей Гарольда Грира?
– Нет, сэр. Все, кого я знаю, считают его первоклассным полицейским.
– Детектив Липранцер, известно ли вам, кто принял решение поручить вам дело об убийстве Каролины Полимус?
– Об этом попросил мистер Сабич, а мистер Хорган дал «добро».
– С кем еще из полиции ответчик состоял в дружеских отношениях?
Лип пожимает плечами:
– Он ни о ком не говорил.
– Можно ли сказать, что вы менее других склонны подозревать мистера Сабича в убийстве?
Вопрос спорный. Опираясь на подлокотники кресла, Сэнди привстает, но быстро опускается на свое место. Он видел, что Лип заколебался и что Нико допустил первую ошибку. Тот открылся, и сейчас ему нанесут удар.
– Я никогда бы не поверил, что он совершил убийство, – говорит он с ударением на слове «никогда».
Он не воспользовался промахом Нико, зато четко выразил свою позицию.
Липа начинает допрашивать Сэнди. Вчера вечером мы решили отказаться от этого, но вопрос Нико приоткрыл выгодную для нас тему. Чтобы объяснить, почему я остановил свой выбор на Липе, Сэнди перечисляет дела, которые мы вели вместе.
– Даже в самый разгар расследования убийства мисс Полимус вы начали заниматься еще одним делом – не так ли? – Лип поднимает удивленный взгляд. – Я имею в виду папку, которая хранилась в ящике…
Сэнди громко протестует. Ларрен стучит молотком по столу.
– Мистер Стерн, я уже неоднократно предупреждал вас, что не желаю ничего слышать об этой папке. При допросе мистера Хоргана вы и так зашли чересчур далеко. Не будем повторять пройденное.
– Ваша честь, содержимое этой папки имеет самое существенное значение для защиты. Мы рассчитываем продолжить демонстрацию этого дела, когда настанет наша очередь предъявить вещественные доказательства.