— Это угроза?
— Сделай одолжение, ладно? Забудь обо мне раз и навсегда. Живи своей жизнью и не мучайся.
Именно эти слова сказала она ему восемь лет назад при расставании.
Джесси двинулась к выходу, потом вдруг остановилась, не в силах преодолеть искушения нанести еще один удар.
— Знаешь, мне жаль тебя, Свайтек. Жаль, как любого другого человека, который в этой жизни играет только по правилам. Скука!
Она развернулась и затерялась в многолюдном вестибюле, а Джек ощутил странную пустоту. Десять лет он выступал в судах. Представлял интересы воров, мошенников, даже хладнокровных убийц. Никогда не претендовал на звание самого умного человека в мире, но и не позволял, чтобы с ним когда-либо поступали так, как сегодня. При одной только мысли об этом к горлу подкатывала тошнота.
Его просто использовали.
Бар «Спарки» был заведением весьма своеобразным. На черной доске за стойкой были выведены мелом слова: «ТОЛЬКО ОТЛИЧНЫЕ НАПИТКИ». В большинстве подобных заведений это означало, что выпивка не первоклассного качества, но в «Спарки» это значило, что выпивка — просто откровенная дрянь. И бармен, наливающий вам, мог поднять глаза и спросить: «А чего вы ожидали?»
Джек заказал пиво.
Заведение «Спарки» находилось на федеральном шоссе № 1, к югу от Хемпстеда. Местность вокруг до сих пор носила следы разрухи после прокатившегося здесь в 1992 году урагана Эндрю. Буквально в полумиле — совсем другая картина: роскошь и великолепие Флорида-Кис. Бар устроили в помещении старой бензозаправки. Полы были насквозь пропитаны пролитыми алкогольными напитками, так что даже представители агентства по охране окружающей среды не могли определить, отчего скорее всего здесь может произойти воспламенение: от следов горючего и масел или от алкогольных паров. Бочки с маслами убрали, но гаражные двери все еще находились на месте. В глубине располагалась длинная деревянная стойка, в углу которой стоял телевизор, постоянно включенный на канале новостей. Пиво подавалось в банках, опустошив которые, посетители сминали их и бросали в урну, устроенную из огромной шины. Джек никогда бы не сунулся в подобного рода дыру, даже если б таковая имелась в его районе, но он проделал сорокаминутное путешествие к «Спарки» лишь по одной причине: ради бармена по имени Тео Найт.
— Еще одну, Джеко?
— Нет, спасибо, мне хватит.
— Как прикажешь сводить концы с концами, ежели каждый будет выпивать всего по одной банке этого вонючего пива? — Тео отодвинул пустую банку и поставил перед Джеком новую, холодненькую. — Твое здоровье.
Тео был совладельцем бара и бесплатно угощал пивом далеко не каждого, но с Джеком его связывали особые отношения. Некогда Джек выступал в роли его адвоката. И спас от смертной казни.
Окончив юридический колледж, Джек проходил четырехгодичную практику в Институте свободы. Там, в группе разношерстного сброда от адвокатского мира, занимались исключительно делами, где подсудимому грозила смертная казнь. Они упражнялись в защите обреченных и стопроцентно виновных, за одним исключением. Этим исключением оказался Тео Найт. Нет, Тео был далеко не святым. Он неоднократно попадался на угоне машин, подделке кредитных карт, мелком воровстве. Как-то рано утром он зашел в небольшой ночной магазинчик и увидел, что за кассой никого нет. И, подстрекаемый дружком, забрал деньги. Позже выяснилось, что неведомо куда пропавший кассир, девятнадцатилетний паренек, был найден мертвым. Кто-то избил его, исколол ножом и затолкал в холодильник, где бедняга и скончался от холода и потери крови. В убийстве обвинили Тео — на основании показаний свидетелей. На протяжении четырех лет Джек рассылал петиции с просьбой о помиловании, и всякий раз губернатор штата — кстати, родной отец Джека — отвечал отказом. У Джека уже опустились руки, как вдруг произошло чудо. Тео так долго сидел в ожидании казни, что за это время были изобретены новые анализы ДНК, на основании которых он был признан невиновным в убийстве.
И с тех пор Тео считал Джека человеком, спасшим его от верной смерти. Джек же считал дело Тео единственным полезным, которое он совершил за все четыре года стажировки в Институте свободы. Так что для дружбы у них были самые веские основания. Даже можно сказать — единственно стоящие основания. Выйдя из тюрьмы, Тео «завязал», но до сих пор мыслил и рассуждал как преступник, то есть обладал знаниями, которые могли оказаться полезными любому хорошему адвокату. Именно поэтому Джек и пришел к нему. Понять, что произошло с Джесси Мерил.
— Чего ржешь? — спросил Джек.
Тео был мужчиной видным — шести футов росту и весил не менее двухсот пятидесяти фунтов. Смех у него был громовым. Он, не перебивая, выслушал все, что рассказал Джек.
— Позволь задать один вопрос.
— Какой именно?
— Что, у нее титьки большие или бедра какие-то особенно выдающиеся?
— Да перестань ты! Я ведь женат.
— Так я и думал. Значит, и то и другое. — И он расхохотался еще громче.
— Перестань. Весь фокус в том, что я действительно пожалел бывшую свою подружку.
— Э-э, нет, не отвертишься! Жаль, что сидишь так далеко от меня, а то бы врезал по башке, сразу бы пришел в чувство. А впрочем, не так уж далеко ты и сидишь… — Он перегнулся через стойку и замахнулся, но Джеку удалось увернуться. Удар пришелся в пустоту, и Тео снова расхохотался, чем вызвал улыбку Джека.
— Считаешь, дурака я свалял, да? — спросил его Джек.
— Дурака? Да, может, и так. Но в целом ты все делал правильно. Как адвокат. Откуда тебе было знать, что эта твоя клиентка с самого начала собиралась обмануть суд?
— Но ты-то с чего это взял?
— Забыл, с кем разговариваешь?
Джек улыбнулся. Среди заключенных Тео приобрел репутацию, сравнимую разве что с репутацией Кларенса Дэрроу. [1] Он был экспертом по всем вопросам — от отстаивания незаконности ареста в суде до защиты неотъемлемого права заключенных жевать резинку в камерах. Кровей он был смешанных, там наличествовали и греческие, и афроамериканские корни, но где-то среди дальних родственников затесался индеец из племени маклшут, отчего в тюрьме Тео заслужил прозвище Вождь Добрый Совет. Так что по части обведения судей вокруг пальца он в чем-то даже превосходил Джека.
Тео закурил сигарету, глубоко затянулся.
— И все равно, стопроцентной уверенности в том, что тебя обманули, нет.
— Почему?
— Да потому, что единственная улика — факт, что они держались за руки с этим доктором Свампом. [2]