– Так в ночь своей смерти он производил этот опыт? – упавшим голосом спросил Бричкин, уже почти уверенный, что перед ним лишившаяся рассудка вдова. – Хотел взорвать Царьград?
– Не знаю, – ответила госпожа Филиппова, – знаю, что он произвел двенадцать таких опытов. Он держал все в тайне. Обсуждал эти вопросы со своим французским коллегой Бертло, химиком. Вы все понимаете, что я говорю?
– Продолжайте, сударыня, – участливо предложил Бричкин, – продолжайте. Имя Бертло мне известно. Светило! Гений! Специалист по взрывчатым веществам.
– А утром прислуга обнаружила бездыханное тело Михаила Михайловича. Он лежал на ковре рядом с письменным столом. Вызвали вольнопрактикующего врача Полянского. Врач не обнаружил никаких внешних повреждений и заключил, что мой супруг умер от внезапной остановки сердца. Говорят, такое бывает у людей пожилого возраста. – Она помолчала, по ее приятному лицу с мягкими чертами пробежала тень. – Но далее произошло странное.
– Что именно? – без всякого воодушевления произнес Бричкин.
– О смерти мужа стало известно Охранному отделению – кто оповестил, не знаю. Может, и сам Полянский. Но у мужа и раньше были неприятности с властями, журнал хотели закрыть как рассадник марксистских идей. Одно время муж находился под негласным надзором, вынужден был переехать в Териоки.
– И что же дальше?
– Приехали жандармы. Изъяли все бумаги, переписку – якобы для проведения собственного расследования. И все-таки я не думаю, что причиной изъятия стали научно-материалистические работы мужа по марксизму и публикации эмигрантов. Тело увезли в морг. Его разрешили хоронить, но вскрытия не делали.
– Интересно, – Бричкин встрепенулся, – а вам известны результаты расследования, предпринятого Охранным отделением?
– Их не публиковали, – госпожа Филиппова печально усмехнулась. – И мне не показывали. Я искала возможности узнать что-либо, хотя это непросто. Кое-что удалось благодаря помощи хороших знакомых. Я была так поражена, что не знала что предпринять.
– Выводы Охранного отделения разошлись с заключением врача?
– Они были очень странными. Охранка утверждала, что мой супруг погиб от отравления. Они изъяли из кабинета вещественные доказательства: колбы, реторты и пробирки, каменный котелок с солью, флакон с жидкостью. Эксперт написал в заключении, что если соль – желтая соль, а жидкость – разведенная серная кислота, то не может быть сомнения, что господин Филиппов использовал их для произведения реакции, ведущей к умышленному самоотравлению.
– Да-а-а… – протянул озадаченный Брич-кин. – Неужели у господина Филиппова были причины расстаться с жизнью?
– Боже упаси! – клиентка промокнула увлажнившиеся глаза кружевным платочком, вынутым из-за манжеты. – Он был счастлив, он писал и мне и нашей доченьке радостные письма. Я дам вам почитать. Он переживал душевный подъем – предчувствовал, что находится в шаге от величайшего открытия. И мсье Бертло соглашался с ним, во Франции он с нетерпением ждал результатов тринадцатого опыта.
– Продолжайте, сударыня, – Бричкин подбодрил женщину, – есть ли еще существенные детали?
– Есть, господин Икс. В деле отсутствует важный документ – результаты химического анализа этой соли и этой жидкости.
– Вы хотите сказать, что заключение делалось на глаз, без привлечения химиков?
– Именно это, – ответила госпожа Филиппова. – И обращаю ваше внимание: все бумаги мужа, имеющие отношение к его научным разработкам, изъяты и недоступны для изучения.
– Вы подозреваете, что смерть господина Филиппова была насильственной?
– Да. Я не верю ни в остановку сердца, ни в самоотравление. Его убили, чтобы завладеть его гениальной разработкой. Я всегда ему говорила, что зажигать на расстоянии люстры безопасно, а вот взрывать на расстоянии Константинополь – к добру не приведет.
– Совершенно согласен с вами, сударыня, – кивнул Бричкин, вертя в руках утренний выпуск газеты.
– Теперь вы понимаете, господин Икс, почему я к вам пришла. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моего мужа. Теперь вам понятно, почему я не могу обратиться в полицию. Теперь вы понимаете, почему я написала вам в записке о каменном котелке.
– Да, сударыня, понимаю, – ответил Бричкин. – Вы думаете, что здесь имеет место один и тот же почерк преступника. Смерть книгоиздателя Сайкина и смерть вашего мужа обставлены одинаково. И там и здесь присутствует каменный котелок с солью и флакон с кислотой. А как обстоит дело с книгой Конан Дойла?
– Вы правильно понимаете ход моей мысли. Вчера об этом же я расспрашивала прислугу. Да, «Автомобиль Иоанна Крестителя», которым зачитывается вся столица, вышел в свет за неделю до смерти мужа. Но прислуга утверждает, что этой книги в кабинете не видела. Муж никогда не увлекался подобной литературой. Зачем ему Конан Дойл? Обнаружившая труп горничная клянется всеми святыми, что никакой – ни целой, ни разорванной – книги на бездыханном теле не было.
– Как вы думаете, сударыня, – осторожно начал Бричкин, – не могла ли охранка горничную запугать?
– Тогда девушка придерживалась бы официальной версии, а она тоже подозревает, что муж умер не своей смертью, намекала как-то. Мне, по крайней мере.
– Да, дело трудное, – сознался Бричкин, – не знаю, с какого конца приступать.
– Понимаю вас, – клиентка смотрела на сыщика с сочувствием, – однако, может быть, расследование смерти господина Сайкина даст какие-то ниточки, способные привести и к убийце моего мужа?
– Это единственная надежда. Хотя мой метод зиждется на всеобъемлющем расследовании. Придется опросить и людей, которые в последние дни встречались с вашим мужем. Горничную. Авторов журнала «Научное обозрение». И конечно, врача Полянского. А с господином Сайкиным у вашего супруга были общие дела?
– Я работала одно время секретарем в журнале, уверена, что знала бы, если бы они встречались. У них разный круг общения.
– Если сможете назвать кого-либо еще, будем вам признательны.
– Я подумаю, – сказала госпожа Филиппова и раскрыла ридикюль. – После смерти мужа журнал перестал выходить в свет. Нет средств. Но коллеги хотят возродить его, собрали деньги. Пока их не хватает даже для одного номера. Пусть они и станут авансом для вашего расследования. Сегодня же напишу и мсье Бертло, может, он соберет средства среди европейских ученых.
– Ни в коем случае! – воскликнул Бричкин! И осекся, увидев испуганное лицо посетительницы. – Нет, нет и нет. Поймите меня правильно. Я ни в чем не подозреваю мсье Бертло. Но если о нашем расследовании узнает он и европейские ученые, это неизбежно станет известным и в России. Не забывайте и о перлюстрации. А Охранному отделению, уверен, не понравится наше расследование. Прошу, нет, умоляю – никому, никому ни слова!
– Как скажете, господин Икс, – покорно ответила вдова. – Для меня самое главное – найти убийцу мужа.