…Юлик не боялся исправника – так, по крайней мере, он сам себя уверял. Но его разрывали на части сомнения. Как быть? Делать вид, что ничего не произошло в ту последнюю тюремную ночь? Похоже, Макаров сам хочет именно этого. Ну, его-то понять можно! А вот он, Юлик, сможет ли жить спокойно и беззаботно? Ведь далеко не все так просто… Но с другой стороны, все повернулось как повернулось, – и никто не в силах ничего изменить. Есть смысл смириться – всем… Пройдет время и само даст всему оценку, расставит все на свои места. А сейчас главное – постоянно быть рядом с Надей. Наденька – его счастье и его любовь! Когда она станет его женой, тогда, наверное, он успокоится окончательно…
Какая чудесная девушка! Она сумела поверить в его невиновность и полюбила его – осужденного каторжника! Ее любовь, похоже, вернула ему расположение матери – просто поразительно. Госпожа Кокуль-Яснобранская писала из Франции, что, может быть, даже приедет на его помолвку. Если, конечно, будет настроение и никаких неотложных дел. Ну уж во всяком случае, на свадьбу – обязательно! Казалось, она впервые довольна сыном и переживает за него. Полковника Кондратьева она помнила, передавала ему привет, союз с его дочерью одобряла… Юлик просто на седьмом небе от счастья! Он надеялся, что это – начало исполнения его давней мечты: настоящего сближения с матерью. А все – благодаря Наденьке!
В тот первый свой приход Макаров согласился с полковником.
– И Наденька, и ты, Сергей, правы. Я в одиночку не выкарабкаюсь из этого мрака. Если вы не против – буду бывать у вас почаще?
– Анатоль! – Полковник обнял его за плечи, встряхнул. – Ты же нам родной! Будем рады тебя видеть каждый день!
И Макаров в самом деле стал проводить у Кондратьевых почти все вечера. Иногда, посидев немного, они вместе с полковником уходили в клуб, иногда он составлял компанию Ираиде Артемьевне. Теперь он перестал засиживаться на службе допоздна, тем более оставаться на ночные дежурства. Сказал как-то полковнику:
– Пока господин Петрусенко работает здесь, не хочу мелькать у него перед глазами. Боюсь, как бы ему не показалось, что я тороплю его или тем более упрекаю…
Надя и Юлик слышали эту фразу. Девушка шепнула жениху на ухо:
– Какой он тактичный! Даже в горе…
Юлика коробило ее неприкрытое восхищение Макаровым. Конечно, для Наденьки исправник был только дядей – так она говорила Юлику, так она, без сомнения, и сама думала. Но Юлиан был старше и опытнее своей юной невесты… Подобная родственная влюбленность может перейти в другое чувство, если умело ее поддерживать, подправлять… Юлик старался почаще уводить Надю вечерами из дому, но это получалось не всегда. «Скоро помолвка», – успокаивал он себя. А потом, после свадьбы, они, возможно, вообще станут жить в Волфинском, много ездить… Да, его очень тяготила необходимость часто и тесно общаться с исправником – и молчать о том, о чем они оба знали!
Временами, когда Макаров садился рядом с Наденькой и та доверчиво прижималась к его плечу, а он или гладил ее по волосам, или брал за руку, ласково перебирая пальцы, Юлик сжимал зубы и думал: «Вот сейчас возьму и скажу… Пусть вздрогнет, отстранится! А может, и вовсе перестанет приходить!» Прекрасно понимал, что делать этого нельзя – в первую очередь себе же навредит! Но злость и какая-то авантюрная жилка так и подталкивали…
Однажды вечером они никуда не пошли – Надя вдруг испугалась, что не успеет довязать платьице в подарок крестнице. Это была маленькая дочь хороших знакомых Кондратьевых. Приближались ее именины, и Надя вязала ей очень славное платье – она и в самом деле была отличной рукодельницей. Правда, бралась за вязанье или вышивку только под настроение – мигом загоревшись, сидела часами дня три-четыре, потом так же вдруг остывала, увлекшись чем-то другим. Такова уж была Наденька Кондратьева – взрывная, энергичная, горящая желанием все узнать, попробовать, сделать… Вязать платьице она начала еще зимой, потом отложила – время есть! А теперь хватилась – вот-вот наступит день ангела – и села довязывать. Юлик сидел рядом, помогал ей, распутывая с клубков нитки, развлекал. Они потихоньку болтали. В другой стороне комнаты, на диване, придвинув к себе маленький столик, расположились полковник и исправник, листая большой атлас с картами. Вдруг Надя с досадой воскликнула:
– Юлик, ну что же ты! Смотри, нитки запутались!
И правда: Юлик заговорился, разматывал клубки не глядя, и нитки каким-то образом затянулись в узелок.
– Сейчас распутаю!
Он стал колдовать над узлом, но только затянул его еще сильнее.
У него было такое расстроенное и виноватое лицо, что Надя засмеялась:
– Юлик, милый, это же ерунда! Жаль только, обрезать придется, а значит, три последних ряда распустить.
Макаров явно прислушивался к их разговору – Юлик все время это ощущал. Теперь же встал и быстро подошел.
– Погоди, Наденька. Дай-ка я попробую.
Он склонился над запутавшимися нитками, потом, словно бы машинально, для удобства, стал на колено, пальцы его ненароком касались Надиной юбки…
– Вот и все!
Он победно поднял две распутанные нити, положил их девушке на колени и ласково погладил ее пальчики. Юлик сидел рядом и чувствовал, как у него на щеках разгораются красные пятна, а перед глазами плывут такие же красные круги. Хотелось сказать что-то резкое, но нет – это ерунда! И Надя не поймет, рассердится, и этот… дядя выставит его в самом нелестном свете. Нужно бросить реплику спокойно-насмешливую, но чтобы она хлестко ударила, а может, даже и отвадила… Он знает, знает, что сказать! И Надя ничего не поймет!
Юлик усмехнулся небрежно.
– Ну-у, – протянул как бы даже разочарованно. – Это был простой узелок! А вот бывают такие сложные узлы, что если не знать секрета – ни за что не распутать. Знаешь, Наденька… – он перевел взгляд с Макарова на Надю и рассказывал дальше, глядя только на нее. – Кажется, где-то под Иркутском есть один улус, так там существует собственный секретный узел – его не знают буряты даже из самых ближних селений. В этот хитро завязанный узел пропускаются два конца веревки, а потом – если держишь пальцы в одном положении, – веревка легко скользит в петле вверх-вниз… А если положение пальцев определенным образом поменять – веревка тут же затянется наглухо!
– Бог мой, Юлик! Как ты много знаешь!
В пальчиках Нади уже вновь ловко мелькали спицы, она не отрываясь смотрела на вязанье. И не видела, как скрестились взгляды Макарова и Юлиана. У Анатолия Викторовича одновременно приподнялись левая бровь и левый уголок губ.
– Да, господин Кокуль-Яснобранский, вы человек образованный. И правда, много знаете…
Как тяготился Юлик тем, что из-за траура до свадьбы придется ждать целый год! Даже помолвку нельзя было объявить сразу и праздновать широко. Он стал подумывать о том, чтобы вскоре после помолвки уехать… куда-нибудь! Без Наденьки, к сожалению: невеста – не жена, вместе ездить неприлично. А вот одному… что ж, хотя бы ненадолго – это было бы хорошо! Потому что не только Макарова ему не хочется видеть, но и дотошного приезжего следователя. Вот ведь докопался этот Петрусенко до заснувшего тюремного охранника! И до потерянной фуражки…