Он покачал головой, не подходя ближе и сохраняя дистанцию.
— Я ищу Робин.
— Она в кино, — сказала проститутка, кивнув в сторону дороги. — Там показывают «Звездные войны». Она считает, что любой из этих парней в последний раз видел женскую киску, когда одна из них производила его на свет.
Девушки добродушно посмеялись этой шуточке.
— Спасибо, — сказал Джон, помахав им рукой, прежде чем они успели предложить ему кого-то другого взамен.
Кинотеатр находился на приличном расстоянии от винного магазина, но время у Джона было. Он позволил себе сконцентрироваться на том, что просто вдыхает воздух, даже несмотря на наполнявшие его выхлопные газы. В тюрьме такого сделать нельзя. Там приходится искать другой способ заработать рак легких.
Когда он добрался до кинотеатра, у него уже болели ноги. «Звездные войны». Он смотрел этот фильм раз шесть или семь, когда был маленьким. Каждый уик-энд мама привозила его с друзьями в кино и через несколько часов заезжала за ними. Это было еще до наркотиков, до того, как Джон стал крутым. Он любил эту ленту, ему нравился уход от реальности.
В тюрьме за все, что они делали, отвечал Бен, и даже когда Джон вырос, он не стал здесь ничего менять, потому что так было проще. Отрицательный момент состоял в том, что все культурные познания Джона были получены от человека старше его более чем на тридцать лет. Он не знал очень многих фильмов и телевизионных шоу, появившихся за последние два десятилетия. Никто из их крыла не ходил в общий холл в вечер просмотра телепрограмм, потому что все они были достаточно сообразительными, чтобы не смешиваться с обычными заключенными. Дорис Дэй, Фрэнк Синатра, Дин Мартин — их песни всегда звучали из маленького транзисторного радиоприемника, который Эмили подарила Джону на его первое Рождество в заключении. В детстве для него была очень важна музыка — саундтрек к его неблагополучной жизни. Сейчас он не смог бы назвать ни одной современной популярной песни, даже если бы кто-то приставил ему пистолет к виску.
Джон уже успел убедить себя, что Робин не может быть в кинотеатре, поэтому был очень удивлен, когда буквально столкнулся с ней, едва завернув за угол.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, и ему показалось, что сначала она обрадовалась, а затем занервничала.
— Девушки сказали мне, что ты здесь, — пояснил он. Потом заметил группу молодых парней, шнырявших вокруг здания. — Ты занята?
— Нет. — Она махнула рукой. — Эти тупые козлы сначала хотят посмотреть фильм. Думаю, я подойду сюда попозже.
— Сколько длится сеанс?
— Боже, да я не знаю! — Робин направилась в сторону винного магазина, и он последовал за ней. Она обернулась и требовательным тоном спросила: — Что ты делаешь?
— Думал проводить тебя.
— Послушай, — сказала она. — Я не «Красотка» из одноименного фильма. А ты, — добавила она, — уж определенно не Ричард Гир.
Джон понятия не имел, о чем она говорит. Единственный фильм с Ричардом Гиром, который они смотрели в тюрьме, был «Соммерсби», да и его показывали только потому, что там был ребенок.
Она уточнила:
— Мы не влюбимся друг в друга, не поженимся и не нарожаем детей, ясно?
Джон об этом не думал, но, возможно, именно так и выглядел его план.
— Я только хотел сообщить, — сказал он, — что больше тебя никогда не увижу.
— Ну ты и тупица! Ты и так видел меня всего один раз.
— Знаю, — сказал он.
Она пошла дальше, и он опять двинулся за ней.
— Остановись, пожалуйста, — попросил он. — Выслушай меня.
Она скрестила руки на груди.
— Хорошо. Валяй.
— Просто я… — Теперь, когда Робин наконец слушала его, Джон не знал, что сказать. — Я думал о тебе, — пробормотал он. — Не по части секса. — Видимо, выражение его лица говорило совершенно о другом, поскольку она закатила глаза. — О’кей, может, и о сексе, — признался он.
— Если ты здесь не для того, чтобы заплатить мне за свои счастливые юношеские сопли, я должна возвращаться.
— Дело не в том, — сказал он. — Прошу тебя.
Робин двинулась дальше, но Джон встал перед ней и, пятясь, пошел впереди, понимая, что она не остановится.
— Я тут кое в чем замешан, — не унимался он.
— Что ты говоришь! Я в шоке.
— Я сидел в тюрьме.
— Предполагается, что тут я должна сильно удивиться?
— Ну пожалуйста! — сказал Джон. Он остановился, и она тоже. — Я не хотел, чтобы меня вмешивали в это дело, но так получилось. Мне необходимо что-то предпринять. Я не хочу обратно в тюрьму.
— Кто-то шантажирует тебя?
Он задумался.
— Возможно, — наконец ответил он. — Я не знаю.
— Обратись к копам.
Он понимал, что она шутит.
— Я просто хотел еще раз встретиться с тобой и сказать, что не смогу тебя больше увидеть. После этого, я имею в виду. — Он замолчал, пытаясь объяснить доходчиво. — Я уже сказал, что не хочу впутывать тебя в это дело. Этот парень — он плохой человек. На самом деле очень плохой, и я не хочу, чтобы ты как-то пострадала.
— Ты пугаешь меня, — сказала она, но ее скучающий тон совершенно не соответствовал смыслу слов. — Кто пытается нанести мне вред?
— Никто, — сказал Джон. — Он даже не знает о твоем существовании. — Он беспомощно потер лицо руками, издав нечто похожее на глухой стон. — Для тебя этого ничего не значит, — продолжал он. — Мне жаль, что морочу тебе голову этим. Я просто хотел увидеть тебя в последний раз.
— Почему?
— Это из-за того, что ты тогда рассказала мне о своем первом поцелуе. Я просто… — Он попробовал улыбнуться. — В школе я был настоящим неудачником. Девчонки не хотели иметь со мной ничего общего.
— У меня для тебя экстренное сообщение, малыш. В этом смысле ничего не изменилось. — Слова были обидно резкие, но по тону Джон понял, что она дразнит его.
— Я попал в тюрьму очень рано, — сказал он. — И просидел там двадцать лет.
— И я должна пожалеть тебя за это?
Он покачал головой. Он перестал ожидать от людей жалости к себе уже очень давно.
— Я хочу поблагодарить тебя за рассказ о Стиви и вообще. Я много об этом думал, это по-настоящему хорошая история.
Она закусила нижнюю губу, стараясь заглянуть ему в глаза.
— Ну хорошо. Это ты сказал.
— А еще я… — Голос его сорвался. На работе он репетировал это сотню раз, но сейчас ничего не получалось.
— Ты — что? — помогла она ему. — Ты хочешь трахнуть меня?
— Да. — Врать тут он не мог. — Да, очень хочу.
— Что ж, блин, ты мог бы сэкономить кучу времени, если бы сказал об этом с самого начала. — Она снова пошла по улице, на ходу объясняя: — За комнату — десять, «пятьдесят на пятьдесят» — в смысле, сначала в рот, потом по-нормальному — это тридцатка. В задницу не трахаемся, не драться, иначе я оторву тебе твой поганый член.