— Снова интуиция? — поинтересовался Майку Чеффи.
Оба увлекались скачками и в ставках доверяли интуиции ничуть не меньше, чем справочникам.
— Думаю, она не повредит, — пожал плечами Чеффи.
— И не поможет, — оборвала Алана. Она опустилась на землю в тени грузовика. — Прости, я не хотела обидеть. Просто скалы слишком высокие и крутые — верблюдов для разгрузки корабля здесь не спустить.
— А это точно та самая речка? — засомневался Майк. — Песчаник очень мягкий, в нем обычно не бывает пещер, способных вместить корабль. Свод тотчас обрушится!
Алана думала о том же. Нужно искать известняк; он подходит идеально: достаточно мягкий для эрозии и при этом прочный — пещера простоит века. Вот только ничего, кроме песчаника и редких выходов базальта, им пока не встречалось.
— В письме Чарльза Стюарта о тайной базе аль-Джамы сказано предельно четко. Если помнишь, Генри Лафайет прожил со старым пиратом два года, пока тот не умер. Судя по спутниковым снимкам, это единственное подходящее русло в радиусе полутора сотен километров от указанного Лафайетом места.
— Хорошо хоть по эту сторону границы, — заметил Грег. Светловолосый, с чувствительной кожей, он сильно страдал от палящего солнца, поэтому всегда носил одежду с длинными рукавами и широкополую соломенную шляпу. Воротник и подмышки его рубашек мгновенно пачкались, стирать приходилось каждую ночь. — Встреча в Триполи не за горами, но все равно, вряд ли старина Каддафи обрадуется, что мы роемся у него под носом.
— Мой отец работал на ливийских нефтяных месторождениях еще до того, как Каддафи их национализировал, — вставил Майк. Он был выше и стройнее Грега, от постоянной работы на свежем воздухе возле голубых глаз навеки поселились морщинки, а руки покрылись мозолями, напоминающими кору векового дуба. Данкан любил жевать табачную жвачку, причем размерами ее шарик не уступал мячу для гольфа. — Он говорил, что во всем мире нет людей приятнее ливийцев.
— Насчет обычных ливийцев это верно. А вот правительство… — Алана глотнула из фляжки. Вода была теплая, как из ванны. — Даже сейчас, принимая у себя мирную конференцию, тон они не меняют. — Она посмотрела на Чеффи, подчеркнуто обращаясь к нему: — ЦРУ ведь утверждает, что Ливия предоставила убежище Сулейману аль-Джаме, террористу, взявшему себе то же имя, что и пират, которого мы ищем?
Чеффи на уловку не поддался.
— В газетах писали, что в страну его не пустили.
— Мы эту канаву уже вдоль и поперек излазили. Тут ничего нет! — раздраженно повторил Майк. — Вся затея — пустая трата времени.
— Большие шишки думают иначе, — неуверенно ответила Алана.
Она мысленно вернулась в Вашингтон, к встрече с Кристи Валеро. Вместе с помощницей госсекретаря в кабинете присутствовал еще один человек, самый крупный из всех, кого доводилось видеть Алане, с незабываемым именем Джулиан Перлмуттер. Он напоминал Сидни Гринстрита, с той разницей, что английский актер источал злобу, а Перлмуттер — волны жизнелюбия. Глаза у него были яркие-яркие, совсем как у самой Аланы, только не зеленые, а синие.
Элегантная блондинка Кристи оказалась лишь на пару лет старше ее. На стенах висели фотографии мест, в которых хозяйке кабинета доводилось работать за двадцать лет службы, — все на Ближнем Востоке.
Когда вошла Алана, Валеро поднялась из-за стола, Перлмуттер же остался сидеть на диване и руку гостьи пожал, не вставая.
— Спасибо, что согласились с нами встретиться! — поблагодарила Кристи.
— Не каждый день приглашают к помощнику госсекретаря.
— Тут, в Вашингтоне, их пруд пруди, — хихикнул Перлмуттер. — Включи свет где-нибудь на вечеринке, и толпа этих помощников разбежится, что твои тараканы.
— Еще одна такая шутка, и я вычеркну тебя из всех списков приглашенных на посольские обеды, — не осталась в долгу Кристи.
— Удар ниже пояса, — мгновенно отреагировал Джулиан и рассмеялся. — Даже не ниже, а точно в него.
— Доктор Шепард…
— Просто Алана, если позволите.
— Алана, у нас есть очень интересное задание, и вы идеально для него подходите. Пару недель назад в руки Джулиана попало письмо, написанное в девятнадцатом веке адмиралом Чарльзом Стюартом. Адмирал рассказывает о чудесном спасении моряка, пропавшего без вести во время Берберийской войны тысяча восемьсот третьего года. Звали его Генри Лафайет.
Кристи коротко сообщила о роли Лафайета в сожжении «Филадельфии» и об обстоятельствах, при которых он пропал без вести во время боя с «Сакром». Затем настал черед Джулиана.
— Лафайет и Сулейман аль-Джама добрались до берега. Генри голыми руками извлек пулю и обработал рану пирата солью, которую соскреб с прибрежных камней. Три дня капитан «Сакра» лежал в бреду, а потом жар прошел, и в конце концов пират поправился. К счастью для обоих, Генри отлично знал, как не умереть от голода на морском берегу, а для питья собирал дождевую воду. Следует помнить, что аль-Джама занимался разбоем не ради добычи, а из ненависти к неверным. Своего рода Усама бен Ладен.
— И Сулейман аль-Джама просто позаимствовал это имя? — уточнила Алана, имея в виду современного террориста.
— Именно так.
— Я и не знала, что за ним стоит такая история.
— Решение вполне обоснованное. Для многих радикальных исламистов тот, старый аль-Джама — герой и пример для подражания. Прежде чем заняться пиратством, он был имамом. Большая часть его письменных работ дошла до наших дней, их тщательно изучают, поскольку они призывают к истреблению неверных.
— Сохранился портрет аль-Джамы, сделанный до его первого выхода в море, — вставила Кристи Валеро. — В захваченных лагерях боевиков копии этого портрета часто обнаруживают на самых почетных местах. Пример аль-Джамы вдохновляет мусульманских террористов всего мира. Он стоит у истоков джихада и первым поднял оружие против Запада.
— Извините, но какое отношение все это имеет ко мне? — спросила несколько сбитая с толку Алана. — Я археолог.
— Сейчас объясню, — ответил Джулиан, с нежностью потирая живот, в котором вдруг заурчало. — Постараюсь покороче.
Между аль-Джамой и Лафайетом, разными, как человек и марсианин, возникла странная связь. Фактически Генри дважды спас Сулейману жизнь: когда дотащил до берега и когда выходил после ранения. У мусульман такое не забывают. Вдобавок Генри, французский канадец, внешне очень напоминал давно умершего сына аль-Джамы.
Они оказались одни в пустыне за сотню миль от Триполи. Сулейман понимал, что, если приведет туда Генри, паша посадит того в тюрьму вместе с командой «Филадельфии», а то и вовсе казнит за поджог корабля.
Впрочем, существовал и другой вариант. В пустыне, к западу от Триполи, у аль-Джамы имелось тайное убежище. Именно оттуда он часто отправлялся в набеги, несмотря на блокаду Триполи с моря. Пират решил, что команда «Сакра» уничтожит «Сирену» и будет ждать его именно там, в логове.