– Похоже, что бактерии пожирают какие-то вещества, необходимые для быстрого роста горгоны, – подвела итог Гэмей. – Нужны дополнительные исследования.
Траут взял со стола колбу с коричневатой жидкостью.
– Интересно, в чем заключается наиболее эффективный способ использования этих ненасытных бактерий?
– Полагаю, нам придется вырастить их как можно больше, а потом распылить над поверхностью океана и ждать, пока они сделают свою работу.
Траут усмехнулся:
– Как считаешь, британское правительство позволит нам использовать подводные аппараты Фошаров для рассеивания этого вещества? Там есть для этого все необходимое.
– Надеюсь, у них хватит ума пойти на это, чтобы обезопасить Британские острова и не допустить их полной изоляции от внешнего мира.
– Маклин снова спас нам жизнь, – тихо сказал Траут и покачал головой. – Он дал нам надежду, намекнул, что мы можем справиться с этой заразой.
– Но и Курту надо отдать должное.
– Да, чутье не подвело его, когда он предположил, что причину этого бедствия надо искать в районе Затерянного города. Кроме того, он навел нас на спасительную мысль о равновесии в природе.
Траут повернулся и быстро зашагал к двери.
– Спешишь поделиться с Куртом хорошей новостью? Он кивнул у самой двери.
– А потом я скажу ему, что настало время послать кого-нибудь за старым добрым шотландцем.
Озеро протянулось на несколько миль. В спокойной холодной воде, как в зеркале, отражалось мрачное шотландское небо. Со всех сторон водную гладь окружали холмы, как бы державшие в своих объятиях массу прозрачной, с чуть фиолетовым оттенком, воды.
От скалистого берега отчалила яхта, которая несколько минут спустя бросила якорь в самом глубоком месте озера. На борту находились Пол Траут, его жена Гэмей, Дуглас Маклин и его покойный кузен Ангус, прах которого был заключен в византийскую погребальную урну – ее выдающийся химик привез из одной экспедиции.
Дуглас Маклин видел своего кузена всего один раз, во время семейной свадебной церемонии несколько лет назад. Тогда они хорошо выпили, быстро поладили и даже договорились непременно встретиться, но, как часто бывает с хорошими планами за стаканом виски, осуществить это не удалось. Дуглас оказался единственным живым родственником покойного, которого Трауту удалось разыскать. Не менее важным оказалось и то, что Дуглас играл на волынке. Правда, не очень хорошо, зато громко.
Он стоял на носу яхты, одетый в шотландский килт. уперев в палубу широко расставленные крепкие ноги. По сигналу Гэмей Дуглас поднял волынку и заиграл старую мелодию «Удивительная красота». Когда громкие звуки волынки достигли окрестных гор и, отразившись от них, вернулись к яхте, Пол Траут торжественно поднял урну и высыпал прах в озеро. Какое-то время серовато-коричневый пепел плавал на воде, а потом стал намокать и медленно погружаться.
– Ave atque vale, – произнес Траут. – Здравствуй и прощай.
А в то время, когда Траут прощался с Маклином, отдавая ученому последние почести, Джо Завала с другими мужчинами нес на своих плечах простой деревянный гроб. Процессия двигалась по грунтовой дороге под массивной монастырской стеной в Руане, небольшом провинциальном городке. Остальные участники церемонии принадлежали к роду покойного капитана Пьера Левана.
Не менее двадцати членов старого и весьма многочисленного рода Пьера Левана собрались вокруг свежевырытой могилы у церковной стены, где уже покоились давно усопшие жена и сын доблестного воина. Помимо родственников на похоронах присутствовали представители французских вооруженных сил, они отдавали последние почести своему коллеге. Как только сельский священник прочитал последние молитвы за упокой души, военные отдали честь капитану, и его тело было опущено в могилу.
– Ave atque vale, – прошептал Завала.
А над обширными виноградниками семейства Фошаров в это время кружил небольшой красный двукрылый аэроплан, как хищный ястреб, высматривающий себе добычу. Остин сделал еще один круг над полями, а потом, по предварительно достигнутой договоренности с властями, развеял над зеленым ковром виноградников прах Жюля Фошара, в конце концов извлеченного из ледника.
По поводу этой процедуры разгорелись нешуточные споры. Представители католической церкви возражали против кремации, но, поскольку у покойника не осталось живых родственников, Остин и Скай взяли это дело в свои руки и решили вернуть прах Жюля Фошара на то место, которое он любил больше всего. Как и Траут и Завала, Остин тоже отдал праху этого человека последние почести.
– Что ж, – сообщил он по радиосвязи сидевшей на пассажирском месте Скай, – пусть земля будет ему пухом. Он был одним из лучших представителей этого семейства и заслуживает того, чтобы покоиться на родной земле, а не мерзнуть в леднике.
– Согласна, – поддержала его Скай. – Интересно, что произошло бы, если бы ему все-таки удалось добраться до Швейцарии?
– Мы никогда этого не узнаем, но можем предположить, что он попытался бы остановить приближение кровопролитной войны.
– Хорошая мысль, – грустно улыбнулась Скай, а через некоторое время добавила: – Как долго мы можем летать на этой этажерке?
– Пока не кончится горючее.
– А до Прованса хватит?
– Минутку, – сказал Остин и защелкал по клавишам системы глобального позиционирования, которая была встроена в компьютерную программу маршрута и точно определяла местонахождение аэроплана. – Это займет несколько часов, придется сделать одну остановку для дозаправки. А почему ты спрашиваешь?
– Шарль не раз приглашал погостить на его вилле Он даже предложил нам свой новый «бентли», если мы, конечно, дадим слово не топить его в каком-нибудь открытом плавательном бассейне.
– Трудное условие, но, думаю, мы справимся.
– Его вилла расположена в прекрасном месте, – воодушевилась Скай, размахивая руками. – Там тихо, спокойно, а в доме великолепный винный погреб. Мне кажется, это самое лучшее место для работы над моими исследованиями. Должна сказать откровенно, что в одном я очень благодарна семейству Фошаров: используя рассказ Расин о ее древней родословной, я могу без особого труда доказать свою теорию о существовании в глубоком прошлом торговых отношений между минойской цивилизацией и древней Европой. Мы могли бы также обсудить твою идею насчет того, что эти торговые связи могли доходить даже до Фарерских островов. А может быть, даже до Северной Америки. Что скажешь?
– У меня нет с собой никакой одежды.
– А зачем она? – Скай весело рассмеялась, многообещающе поглядывая на него. – Раньше это обстоятельство нас не останавливало.
Остин мечтательно улыбнулся:
– Думаю, именно такую ситуацию специалисты по деловым переговорам называют безвыходной. Ну что ж, если нам поможет попутный ветер, то я попытаюсь долететь до Прованса как раз к обеденному времени.