Там его соседом окажется Коротаев, чья невменяемость тоже будет неопровержимо доказана.
Вот не понравится он тому же Ясеневскому — и что тогда?
Тогда варианты.
Рокотов не знал, как поступают в таких случаях. Это был незнакомый ему церемониал. Когда-то, когда служил, что-то было… но звездочек не было.
На всякий случай он встал и сказал:
— Служу Отечеству!
Отечеству ли он служил? Город целехонек, и это, несомненно, для отечества великое благо, и все-таки — кому или чему?
Отбросив вопросы, он выпил залпом. Звездочки щелкнули по зубам. В голове зашумело, по телу разлилось обманчиво благостное тепло.
Судя по всему, церемониал оказался близким к удовлетворительному и был засчитан.
Закусили чем Бог послал, помолчали.
— Поспрашивать разрешите, товарищ генерал-лейтенант?
Он чуть было не сказал: Иван Никифорович. Но вовремя осекся. Вот что делает с людьми алкоголь. Он оказывает на них разрушительное воздействие.
А что еще его оказывает?
Ах, да: хронический контакт со злом.
— Разрешаю, Рокотов.
— Что с базой?
— Можешь считать, что ее больше нет.
— Что — откачали взрывчатку и засыпали скважину?
— Именно.
Уже? Так быстро? Верится с трудом.
Может быть, оно и так. А может…
Сейчас Рокотову не хотелось думать о том, что в ста пятидесяти километрах отсюда под землей находится нечто, способное опустить город намного ниже уровня моря.
— За диск извините. Но он мне жизнь спас.
— Пустое, — Ясеневский махнул рукой. — Спор хозяйствующих субъектов завершен, и диск этот уже не имеет ровным счетом никакого значения.
Ой ли? А связи, контакты? Наплевать.
— Что с моим подопечным?
— С кем это? — не понял генерал.
— С господином Коротаевым Андреем Васильевичем. Ему оказали, наверное, медицинскую помощь?
— В известном смысле — да, оказали. Ты же сам ее и оказывал. Не помнишь уже? Забудь о нем. Он, кстати, оказался ценнее диска. Диск — он что? Железяка. А тут живой… почти человек.
— И все-таки.
Ясеневский неодобрительно хмыкнул:
— Повторяю: забудь о нем.
— Так точно, товарищ генерал, уже не помню. В топку его, да?
Ясеневский не ответил.
Повисла тишина.
Снова непонятки. Такая скорость? Его же месяцами допрашивать надо. Хмельные, ненужные мысли одолевали Влада с неимоверным упорством.
— Всем пострадавшим в больнице и их родственникам оказана помощь, — ни к селу ни к городу отчитался генерал.
Рокотов сдержанно кивнул, как будто кто-то выполнил его личное распоряжение. Конечно, это доброе дело.
— Отпевали в церкви?
— В соответствии с пожеланиями близких.
— Сорокоусты заказывали?
— Что заказывали?
Влад неопределенно повертел пальцами. Он и сам плохо разбирался в этих тонкостях.
— Ну, эти… бумажки в церкви.
— Да уж наверняка.
Вопросы почти иссякли. Оставался еще один, самый главный. Владу пришлось выпить еще, чтобы отважиться его задать.
Но все-таки задал.
Дурак, осел, остолоп — задал:
— Товарищ генерал-лейтенант… я хочу спросить у вас как, простите, у… хозяйствующего субъекта… позволите?
Ясеневский улыбнулся, полагая, что речь пойдет о деньгах — якобы суточных, командировочных, за выслугу и так далее, помимо премии.
О личном, так сказать, подарке-благодарности. Который он, между прочим, приготовил.
— Конечно, подполковник. Спрашивай.
Рокотов замялся:
— Вы… случайно ни с кем больше не поссорились? С губернатором, например?
Мясистое лицо генерала закаменело и уподобилось львиной маске.
— Никогда не спрашивай меня о таких вещах, подполковник. Ты понял? Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Он вдруг начал выбираться из кресла, Рокотов тоже встал.
— Куда же вы, товарищ генерал? Посидели бы еще, время детское…
— Дела, Рокотов, дела не терпят.
Ясеневский, не говоря больше ни слова, прошел в прихожую, и Влад поспешил подать ему летнее пальто.
Нынче генерал почему-то оделся в гражданское платье.
Выпятив огромный живот, он втиснулся в рукава, взял с вешалки шляпу, надел, посмотрел на себя в зеркало, провел ладонью по лицу.
Вышел не попрощавшись.
Рокотов медленно вернулся к столу. Взял звездочки, подкинул их на ладони. Куда теперь?
Он посмотрел на энциклопедию и подумал, что ему уже не хочется в ней рыться. Нет смысла.
Куда теперь, дальше?
Очень возможно, что руководство изменит свое первоначальное намерение удерживать буяна в границах родного государства. Филиппины? Пхеньян? Поиск и ликвидация гипотетических ядерных террористов?
Вот это последнее весьма вероятно. Более чем.
Надо приготовиться.
К худшему, разумеется. Но рассчитывать, как и положено, на лучшее.
А может быть, так просто положено, не прощаясь?
Ритуал?
Да, конечно.
Конечно, это такие у нас нормы. Он же салага в сущности, порядков-официоза не знает, а благодушное начальство, учитывая его заслуги, смотрит на это сквозь пальцы.
Влад лег на диван и стал сквозь пальцы смотреть на свет, падавший с люстры.
Вот темно.
Вот снова светло.
Вот снова темно.