— И скольким вы уже помогли, доктор?
— Можно просто Адам. Более чем двумстам беднягам.
— Безупречно?
— Хотел бы я сказать да, но это не так. Некоторые доходили до самоубийства, кто-то возвращался в секту. Это печально. Людей завораживают якобы благородные поступки респонси- вистов, но со временем группа оказывает на них все большее и большее влияние, особенно разлучая их с любимыми. После такого порой бывает чрезвычайно сложно помочь им вернуться к обычной жизни.
— Почему же люди это допускают? — спросил Эдди, хотя и сам знал ответ. Точно так же было и в китайском квартале, где он рос. На тебя давили, принуждая присоединиться к банде, и после этого уже не отпускали.
— Все из-за одиночества, чувства отчужденности. Респонсивисты дают им возможность почувствовать себя частью чего-то большего, помогают найти смысл их существованию. По тем же причинам многие прикладываются к бутылке или садятся на иглу, да и процесс реабилитации похожий.
— Мать Кайла сказала, что в секте он не дольше пары месяцев, так что, думаю, с ним все будет в порядке.
— Длительность здесь ни при чем, — возразил Дженнер, — важно то, насколько они успели запудрить ему мозги. Был у меня случай, когда женщина всего две недели посещала собрания респонсивистов, а ее муж забеспокоился и решил нанять меня. В итоге она ушла от него и теперь работает секретарем у главы их лагеря в Греции — того самого, откуда вы только что спасли сына. Пэтти Огденбург. Забавно, как в память врезаются наши неудачи и напрочь забываются наши успехи.
Макс и Эдди понимающе закивали. Обоим это было хорошо знакомо.
— Я вот чего понять не могу, — начал Эдди, — каким образом столь успешная женщина, как Донна Скай, купилась на эту чушь?
— Да так же, как и все остальные. Все награды и поклонники не оградят от одиночества. Зачастую знаменитости еще больше отдалены от реальности и легко внушаемы. Там, снаружи, она окружена фанатами, а в организации она просто Донна. Хотя ее слава идет на пользу привлечению новых членов.
— Этого мне никогда не понять, — простонал Макс.
— Вам и не нужно, — подбодрил его Дженнер, — затем вы и наняли меня. От вас Кайлу требуется лишь отцовская любовь и забота.
— Вы что-нибудь слышали о центре респонсивистов на Филиппинах? — Эдди решил сменить тему.
Дженнер задумался.
— Не припомню. Не удивлюсь, если они содержат там свои клиники, но… А, нет, погодите-ка. Да, прошел слушок о строительстве нового лагеря. Полагаю, они купили участок земли, но застроить еще не успели.
— А насчет аренды круизных кораблей?
— Вы про «Золотой рассвет»? Кошмарная трагедия. Видно, это было одно из их так называемых «морских убежищ». Они уже несколько раз проделывали такое за последние пару лет. Просто арендуют целый корабль, ну или как минимум бронируют половину кабин, где и проводят собрания, обсуждая идеи движения. Я посетил одно из них ради интереса. Мне это показалось очередным способом привлечения новых членов и вымогательства денег.
Дженнер встал.
— Надо бы проверить, как там Кайл.
Как только он вышел из комнаты, Макс подошел к серванту, в котором бутылки алкоголя выстроились в ряд, точно солдаты на параде. Он плеснул виски и жестом предложил Эдди выпить с ним. Тот покачал головой.
— Да брось, — Макс сделал глоток, — мы же не на задании.
— Это не важно. Так что скажешь?
— Думаю, нам с ним очень повезло. Он свое дело знает. А тебе как?
— Согласен. Линда молодец, что нашла его. Уверен, с Кайлом все будет в порядке.
— Спасибо, что присмотрел за ребенком, — пошутил Макс, вкладывая, впрочем, куда более глубокий смысл в эти слова.
— Ты бы сделал то же самое для любого из нас.
Зазвенел сотовый Макса, он вытащил его из кармана и посмотрел на экран. Председатель.
— Мы на месте, живы-здоровы, — ответил он, не церемонясь с приветствиями.
— Рад слышать. Дженнер с вами?
— Да, мы с Эдди как раз обсуждали, как нам с ним повезло.
— Вот и хорошо.
— А как там на «Орегоне»?
— Только что говорил с Лэнгстоном. Надо было попросить У Джулии вазелин: уж очень мне влетело за наш прорыв через Коринфский канал.
— Он слегка рассердился?
— Не то слово, друг мой. Он там пытается убедить греков, что это не был план террористов по подрыву канала. Боже, да они уже НАТО звать собрались.
Макс поморщился.
— А все твой чертов план В.
Хуан загоготал.
— Торжественно клянусь подать в отставку, если когда-нибудь снова дойдет до плана В.
— Ловлю на слове, Эдди свидетель.
— Что с Кайлом? — уже серьезно спросил Кабрильо.
— Скоро очухается после лекарств, а там видно будет.
— У нас тут целый корабль за вас болеет.
— Задача оказалась непростой, — признал Макс, — куда сложнее, чем я представлял.
— Он же твой сын. Может, вы не так близки, но ты все равно его любишь, и ничто не в силах это изменить.
— Просто… я так зол!
— Нет, Макс, это чувство вины. Две разные вещи. И тебе придется смириться с этим, иначе ему не помочь. Такова жизнь. Что-то мы можем изменить, что-то — нет. Надо лишь не терять голову и действовать благоразумно.
— Я чувствую, что подвел его.
— Каждый родитель рано или поздно проходит через это. Это часть воспитания.
Хэнли обдумал слова Кабрильо и кивнул. Когда до него дошло, что Хуан этого не видит, он с неохотой произнес:
— Тут ты прав. Просто это так…
— Тяжело, я знаю. Макс, отправляясь на задание, мы продумываем каждую мелочь, учитываем каждый вариант, чтобы не быть застигнутыми врасплох. И все равно порой все идет наперекосяк. Ты хороший отец, ты все правильно делаешь, ты готов подставить Кайлу свое плечо. Откуда тебе знать, случилось ли бы это, будь ты с ним постоянно? Просто прими ситуацию как есть, ладно?
— Когда-нибудь ты станешь лучшим папочкой в мире.
— Шутишь? — рассмеялся Кабрильо. — Зная, в каком подлом мире мы живем, я бы своего ребенка из комнаты не выпу- скал лет этак до тридцати. Да и после — разве что до калитки во дворе.
— Где вы находитесь?
— К югу от вас. Достигнем Ривьеры завтра ночью и к утру возьмем торговца оружием под наблюдение.
— Я должен сейчас быть с вами.
— Ты должен быть с Кайлом. Не переживай, будь там сколько потребуется, ясно?
— Ясно… — Сэн жестом попросил трубку. — Погоди-ка, Эдди хочет с тобой поговорить.