От удара грубо сбитый из неструганых досок барабан раскололся, и кабель мгновенно размотался беспорядочными кольцами. За шесть сотых секунды все четыре лопасти «Апача» разлетелись длинными, шуршащими в воздухе осколками. Лишенная управления машина клюнула вниз, хвост бросило в сторону, ударило о вертикальную ферму, и шесть с половиной тонн стали и кевлара свалились на голову команде аквалангистов.
Нос АН-64А протаранил одну из лодок, при этом дуло автоматической пушки вошло точно в живот лейтенанта Патрика Андерсена, в последнее мгновение повернувшегося, чтобы посмотреть вверх.
Рулевой винт продолжал вращаться, и это решило судьбу второй лодки. Хвост вертолета занесло, двухфутовые лопасти вспороли тонкую резину борта, прошли вдоль всей его длины и наткнулись на мягкое тело сержанта третьего класса Сола Гарриса. Вбок отскочила отрубленная рука, Гаррис тонко закричал и захлебнулся своим воплем, когда пропеллер размолол его грудную клетку.
Тело сержанта взлетело в воздух, и тут винт дошел до кислородного баллона, закрепленного на спине у Сола. Со страшным скрежетом лопасти вгрызлись в полусантиметровую сталь, и винт заклинило.
По инерции корпус вертолета развернуло еще на половину полного оборота, машина встала на попа и перевернулась вверх шасси. Со звоном отскочила одна из дверей, не выдержав напряжения перекрученного корпуса, и внутрь хлынула холодная вода Вардара.
Потерявшие сознание летчики захлебнулись.
Из восьми аквалангистов выжили четверо, находившиеся на момент катастрофы «Апача» в двенадцати метрах от поверхности реки. Но у них не было связи, и потому группа спасателей прибыла к мосту только через три часа, так и не получив ответа на свои призывы от экипажа боевого вертолета.
За это время Рокотов успел отъехать на добрых пятнадцать километров от реки и спрыгнуть с поезда в окрестностях городка Матка. Товарняк пошел дальше на юго-восток, куда Владу было совершенно не нужно.
Его путь лежал на сорок пять градусов левее.
В город Влад решил не заходить. Несмотря на то что он убедился в готовности любого македонца помочь русскому диверсанту, биолог предпочел не рисковать. Матка все же находится вдалеке от косовской границы, и ее жители настроены более лояльно к властям.
Но отдых он себе позволил. Выбрав стоящий на отшибе сарайчик, в который явно никто не заглядывал с прошлого или позапрошлого года, Рокотов полностью разделся и выложил на деревянную крышу всю свою одежду, оставшись в костюме Адама.
Солнце палило от души, и уже через час штаны, куртка, футболка, трусы и носки превратились из слегка влажных в совершенно сухие. За это время Влад ополоснулся водой из колодца и почувствовал себя значительно лучше. Пахнуть потом он не любил. Паспорт кипрского гражданина и триста тысяч долларов, надежно упакованные в полиэтилен, воздействию воды не подверглись.
На полочке в углу сарая Рокотов обнаружил полупустую бутыль старого и прогорклого подсолнечного масла. Но готовить на нем пищу он не собирался. Для его целей подошло бы любое масло, хоть машинное, хоть оливковое.
Владислав разобрал «Хеклер-Кох» и «Чешску Зброевку» и обильно смазал все части, окуная в бутыль тряпочку. Не забыл он протереть и патроны, и лезвия ножей. Насухо вытерев оружие мешковиной, биолог оделся, перешнуровал ботинки, сориентировался по компасу на часах и двинулся в обход Матки через холмы, заросшие шиповником и акацией.
До Скопье оставалось немногим более тридцати километров.
Российский Президент ослабил узел галстука, к которому еще с юности питал отвращение. Но протокол есть протокол, и Глава Государства обязан присутствовать на рабочем месте в деловом костюме и при галстуке. Даже если он встречается с Главой своей Администрации.
Президент мрачно посмотрел на чиновника.
Бородатый бюрократ заерзал в кресле и изобразил на лице почтительно угодливую мину. Президента он боялся до колик в желудке и не уходил со службы только потому, что место Главы Администрации было зело хлебным и приносило бывшему математику ежемесячный доход в несколько сот тысяч долларов. А в удачные месяцы — до миллиона.
Ради такой кучи зеленых бумажек можно было стерпеть все, что, собственно, Глава Администрации и делал. Ему приходилось сносить закидоны престарелого монарха, испытывать постоянный страх перед прессой, а также бесконечное нытье подельников, требовавших себе все больших льгот и послаблений в бизнесе.
Единственные, кто откровенно не наезжал, были его кураторы из-за рубежа.
Разведчики умеют строить отношения с ценными агентами, и от бородатого чиновника они не требовали невозможного. Достаточно было уже того, что вся документация, проходившая через аппарат Президента, еще до принятия по ней какого-нибудь решения оказывалась на столах сотрудников ЦРУ или Ми-5. Иногда кураторы просили Главу Администрации повлиять на непредсказуемого российского государя, но делали это ненавязчиво и не особенно переживали, если задача не выполнялась. В конце концов, бывший профессор математики — не Господь Бог. При жесткой необходимости Президента можно было начать шантажировать неправедными доходами членов его семьи. Но это был уже крайний вариант, до которого старались не доходить. Ибо такой шантаж срабатывал один или два раза, а затем объект вставал на дыбы.
Повторять ошибки, допущенные с панамским лидером Норьегой, которого США пытались заставить прекратить наркоторговлю, начатую с подачи ЦРУ и Госдепартамента, никто не собирался. Кратковременный успех не шел ни в какое сравнение с будущими проблемами. Тем более что Россия продолжала оставаться ядерной державой с десятками тысяч боеголовок. Президент мог внезапно подать в отставку, не выдержав давления, и передать власть человеку, с которым договориться будет крайне сложно.
Глава Администрации это понимал и не огорчался, если не всегда мог в полной мере повлиять на венценосное тело. Его гонорары в оффшорной зоне политика России никак не затрагивала.
— Ну, понимаешь… — просипел Президент, указывая искалеченной левой рукой на экран огромного телевизора, транслировавшего без звука прямой репортаж из зала заседаний Государственной Думы, — опять собрались… Третий день уже заседают… Все мою судьбу решить хотят. За Чечню обвиняют, за Верховный Совет. Эх, зря я им позволил тогда амнистию провести… Сейчас бы, понимаешь, сидели бы по камерам и не выступали бы. Пожалел…
— Тогда это было мудрое решение, — Глава Администрации наклонил лысую головенку, — в русле демократии. Все равно сегодня кончится ничем. Нужного количества голосов они не наберут. А даже если бы и набрали, то решение о вашем отстранении всегда можно заблокировать в Совете Федерации и Конституционном Суде.
— Это не дело, — заявил Президент. — Импичмент — это, понимаешь, подрыв авторитета…
— Да ведь все знают, что коммунисты и яблочники разыгрывают спектакль, — Глава Администрации позволил себе изобразить несогласие со словами Первого Лица. Президент любил демократичность, если она не переходила дозволенных рамок. — Предвыборный год, им нужны голоса избирателей… Другого такого шанса не представится. Да и Прудков их подзуживает. Мечтает о президентском кресле.