– В следующий раз проверяй, метатель!
– Извини…
– Ладно, – Чубаров вскочил на ноги. – Нет худа без добра. Теперь дом можно не проверять. Там даже тараканов живых не осталось… Но ты все-таки поосторожнее.
– Да понятно, – отмахнулся Никита.
* * *
Магомед оставил между деревянными стенками промежуток сантиметра в три и попытался просунуть в него ствол пистолета-пулемета, когда посланные Чубаровым пули угодили в заполнявшие ящики доверху и проложенные соломой бутылки с уксусной эссенцией.
В лицо Бачараеву ударила струя кислоты вперемешку с мелкими зазубренными осколками. Свинец прошел мимо, но чеченцу это было уже безразлично: оба его глаза пропороли плоские стеклянные чешуйки, язык и небо ожгло уксусным концентратом, первый же инстинктивный вдох наполнил легкие ядовитыми парами и принес с собой такую боль, о существовании которой Магомед никогда не подозревал. Внутри грудной клетки будто вспыхнула термитная шашка, поджаривающая Нежные альвеолы и превращающая в пепел нервные окончания.
Двадцатисемилетний боевик раскинул руки, упал на колени и заорал, подняв лицо к потолку.
Жуткий вопль искалеченного человека был слышен даже на окраине аула, заставив обороняющихся похолодеть и открыть ураганный огонь во все стороны.
Злоключения Бачараева на этом не закончились.
Брошенная Филоновым граната попала точнехонько в широко раскрытый рот, выбила передние зубы и завернула язык Магомеда вовнутрь горла. Вайнах захрипел, свалился навзничь, треснулся затылком о доски, и в это мгновение ребристый кожух лимонки разорвало на десятки стальных ромбов…
* * *
Спустя два часа после начала встречи с родственниками моряков, погребенных на стометровой глубине Баренцева моря, Президент почувствовал, как садится его голос.
А люди так и не успокаивались.
За то время, что Глава Государства пробыл в актовом зале здания местной администрации, он успел раз десять пожалеть, что менее года назад принял предложение стареющего «царя Бориса» и согласился баллотироваться на высший пост в стране.
Управление российским государственным аппаратом представляло из себя искусство постоянного компромисса между понятиями «честь» и «совесть» и тем беспределом, что творили сотни тысяч чиновников рангом пониже Президента – начиная с Главы его Администрации и заканчивая обычным патрульным милиционером где-нибудь на тихой улочке уездного городка. Излишне говорить, что в подавляющем большинстве о совести приходилось забывать.
Иначе и быть не могло.
Все началось с финансирования избирательной кампании. Один раз закрыв глаза на происхождение денег и людей, что вкладывали миллионы долларов в «будущее России», потенциальный Президент уже не смог остановиться. На то и был расчет его окружения: единожды изменивший своим принципам человек легко соглашается на повтор. А потом уже и сам считать перестает, ибо в компромиссе главное – первый шажок. Все дальнейшее логически проистекает именно с того момента, как персона, скрепя сердце, соглашается на «ма-а-аленькое» отступление от норм порядочности. Естественно, во благо страны и общества…
Катастрофа с атомным ракетоносцем наглядно продемонстрировала Верховному Главнокомандующему, насколько прогнила вся система управления. И одновременно с этим он понял, что никаких кардинальных изменений он внести не в состоянии.
Придется удовлетворяться тем, что есть.
Его первым порывом, оставшимся еще с тех времен, когда он не был Президентом, стало желание сорвать погоны с Главкома ВМФ и алкоголика, командующего Северным флотом. Но, предугадывая желание Первого Лица, к нему явились Председатель правительства и Глава Администрации, которые быстро объяснили, что расправа с адмиралами способна лишь осложнить обстановку в армии и пошатнуть сложившееся равновесие между ветвями власти.
Президент стиснул зубы и вынужден был согласиться с тем, что никого наказывать до прояснения всех обстоятельств дела он не будет. Тем самым он обрек и себя, и всю страну на ожидание результатов работы государственной комиссии, чего и добивались чиновники-парламентеры. У Главы Государства было подозрение, что с «Мценском» произошло нечто иное, чем столкновение с миной или иностранной субмариной, но после бесед с генеральным конструктором «Аквамарина» и вице-премьером Ильей Кацнельсоном тревожные мысли отступили на второй план.
Однако, столкнувшись лицом к лицу с пятью сотнями измученных матерей, жен, отцов и братьев подводников, Президент отчетливо понял, что его обвели вокруг пальца. За всю ту ложь, что выливалась с телеэкранов в течение последних десяти дней, отвечать приходилось именно руководителю страны…
– Почему в седьмом и восьмом отсеках прекращены работы?! – выкрикнула женщина в синей кофте. – Ведь открыли же девятый отсек! Там вода. Может, в седьмом или восьмом отсеке нет воды! Почему туда никто не пошел?!
– Вы же знаете, – Президент старался держать себя в руках, – я… м-м-м… так же, как и вы, задаю этот вопрос специалистам. Каждые три-четыре часа я звоню им и спрашиваю… Хотел бы каждые пятнадцать минут, но мне просто неудобно их все время дергать. Просто… м-м-м… я считаю, что если буду трезвонить без перерыва, то только отвлеку их от работы, которая нужна была для того, чтобы спасти ваших ребят. А что не пошли… Значит, это их мнение. Это не мое мнение. – Глава Государства злился сам на себя за то, что не может четко ответить на вопросы собравшихся и дать хоть какую-то надежду.
За полчаса до начала встречи ему вкратце изложили последние новости с места аварии: все моряки погибли в течение нескольких минут.
Точка.
То же самое вроде бы говорят и норвежцы, осмотревшие переходной люк девятого отсека лодки. Изначально спасательная операция была обречена на провал.
Но как объяснить это близким погибших?
А никак…
Родственники, которым лгали целую неделю, не воспримут логического объяснения и не поверят, что им не говорили всей правды только потому, что командование флота билось до конца и не хотело терять даже малейшего шанса на успех. По правде говоря, Президент и сам в это почти не верил. Но у него, как и у всех остальных, не было доказательств обратного.
– Но почему не пошли?! – выкрикнули из зала.
– Я тоже многократно задавал этот вопрос: уверены ли вы в том, что все закончено? Вы можете мне четко сказать, что все прекращено? И наши, и иностранные специалисты утверждают, что это так…
– Почему сразу не позвали иностранцев? Почему?! – Женщина в первом ряду была близка к обмороку.
– Я отвечу… – Президента бросало то в жар, то в холод. Умом он понимал, что Федеральная Служба Охраны предотвратит любой инцидент, но чисто по-человечески ему было бы легче получить по физиономии, чем выдерживать многочасовую пытку психологического давления сотен отчаявшихся людей. В атмосфере актового зала скопилось такое количество волн ненависти и ужаса, что казалось – скоро они расколят здание пополам, погребая под обломками всех собравшихся. – По поводу того, что знали, что у нас нет спасателей, водолазов и нужной техники… Лодка конструируется, и все эти средства спасения должны находиться в ней, – академик Слуцкий поклялся Верховному Главнокомандующему, что «Мценск» был оснащен по последнему слову техники. Оснований не верить генеральному конструктору у Президента не было. Он и не предполагал, что чиновник, давным-давно забывший даже элементарные законы строительной механики корабля, просто спасает собственную шкуру, – И Северный флот этими средствами спасения располагал. Поэтому на мой первый вопрос, а Игорь Дмитриевич Сергиенко позвонил мне тринадцатого в семь утра…