Потом было Приднестровье и две тысячи долларов за пятерых убитых офицеров из четырнадцатой российской армии.
Затем – Абхазия, где Вейра воевала на стороне Грузии.
В начале девяносто пятого года она вместе с подружкой поехала за длинным чеченским долларом. Пылкие горцы очень хорошо встретили литовок, дали им по СВД-С [СВД-С – модернизированная конструкторами завода «Ижмаш» в 1991 году снайперская винтовка Драгунова. Длина ствола 620 мм, начальная скорость пули – 830 м/с (используемый патрон – 7,62x54R), заявленная изготовителем прицельная дальность – 1200 метров. Оснащается оптическими прицелами ПСО-1М четырехкратного увеличения и ПСП-1 (1П21) трех-девяти кратного увеличения с возможностью введения поправки по дальности до цели] и пообещали платить по тысяче «президентов» в месяц плюс премии за каждого убитого русского.
Вейра и Инга отработали на «отлично».
За полтора года боев напарницы выбили восемьдесят пять солдат, семнадцать офицеров и три сотни мирных жителей, нужных работодателям для обвинения русских в геноциде чеченского народа.
Правда, Инге не повезло. Российская разведгруппа под командованием капитана с радиопозывным «Тарантул» захватила ее в тот момент, когда она оборудовала себе лежку на двенадцатом этаже блочного дома в Грозном. Со снайпершами, убивающими за деньги, не церемонятся. Истошно вопящая от ужаса Инга полетела из окна той самой двенадцатиэтажки прямо под ноги Вейре, изображавшей бредущую мимо мирную жительницу. Зрелище разбивающегося об асфальт черепа подруги потом долго преследовало Дипкунайте в ночных кошмарах.
Доля Инги досталась Вейре.
Чечены даже наградили литовку двумя своими орденами. Но Вейра не была идиоткой и выбросила эти бесполезные железки, как только решила уезжать домой.
В Вильнюсе, куда она вернулась без всяких сложностей, обнаружилось, что из привезенных Дипкунайте ста семидесяти тысяч долларов треть была фальшивыми.
Но и оставшихся хватило на покупку небольшого домика, открытия счета в банке и приобретения «средств производства» – винтовки «SSG69» [Австрийская десятизарядная неавтоматическая винтовка, предназначенная для высокоточной стрельбы. Патроны стандартные для оружия стран НАТО – 7,62х51. Начальная скорость пули – 860 м/с, прицельная дальность – 800 метров. Устанавливается оптический прицел «ZF69»] и пистолета «Генц» модели «GS» [Штурмовой пистолет производства США, оснащенный глушителем. Калибр 9 мм, емкость магазина – 10 патронов].
С поисками работы также трудностей не возникло. Спрос на услуги снайперов на всем постсоветском пространстве был велик…
Однако в Минске Вейра стрелять не собиралась.
Пытаться послать пулю в Президента глупо.
Не успеть.
Снайперы из службы охраны снимут стрелка раньше, чем он нажмет на курок.
И даже если повезет и удастся выстрелить один раз, уйти не получится. Нашпигуют свинцом за две секунды.
Умирать Вейра совсем не хотела. Не для того она копила деньги, чтобы те достались кому-нибудь другому. Ее задача – прикрыть основную группу от вмешательства посторонних. А с вопросом устранения Президента справятся те, на кого эта задача возложена.
План уже разработан.
И он не включает в себя примитивную пальбу из огнестрельного оружия. Все произойдет иначе.
* * *
В полосе света от тусклой настенной лампы, едва разгонявшей тьму у поворота тоннеля, появились трое.
Рокотов положил левую руку на карабин, готовый в любую секунду отстегнуть крепления крючьев, и прицелился.
– Я проверю Позняка, – один из террористов скрылся в коридорчике, ведущем к медпункту.
Влад подождал, пока грохнет дверь тамбура, и нажал на курок.
Двое оставшихся повалились на пол.
Биолог спрыгнул вниз, оттащил тела за угол, присел и изготовился к нападению.
Из глубины коридорчика послышался приглушенный вопль, длинная матерная тирада, и «проверяльщик» побежал обратно.
Когда он достиг выхода в тоннель, то получил удар по шее и без сознания упал на руки Владиславу. Тот сорвал с бесчувственного тела всю амуницию, перебросил террориста через плечо и отволок свою добычу к соседнему проему.
Там Рокотов протащил пленного ещё метров триста, запер за собой дверь каморки, набитой строительным инструментом, проверил запасной выход, крепко связал «языку» руки и ноги и парочкой оплеух привел его в чувство.
Пленный в ужасе уставился на ехидно улыбающегося небритого парня с клещами в правой руке.
Влад улыбнулся еще шире и пощелкал кусачками перед носом у скорчившегося террориста.
– Ну что, милейший, сам все расскажешь или предпочтешь немного поиграть в гестапо? Не стесняйся, я готов исполнить твой любой маленький каприз…
Президент Беларуси просмотрел список своих встреч на следующие два дня и красным карандашом отметил сорокапятиминутную аудиенцию с группой питерских журналистов. Российская пресса своим вниманием Батьку не баловала, «акулы пера и телеобъектива» предпочитали освещать разгоны несанкционированных митингов и в своих комментариях в основном опирались на мнение деятелей оппозиции.
Отношениям с пишущей и снимающей братией Президент придавал большое значение. Однако без взаимности. Девяносто процентов побывавших у него журналистов интересовало не реальное положение дел в республике, а что-нибудь вроде скандальной оговорки, которую потом можно обсасывать месяцами, вынося на первые полосы аршинные заголовки и выставляя Батьку то злобным тираном с повадками давно некормленною каннибала, то идиотом, который напрочь не ориентируется ни в экономике, ни в политике.
Исключение составляли патриотические издания.
Но и с ними было не все слава Богу, ибо подавляющее большинство журналистов-патриотов принадлежали к стройным, но жиденьким рядам прокоммунистических организаций и оформляли свои интервью и репортажи так, что читателя уже с первой строчки начинали раздражать дубовый язык, постоянные ссылки на классиков марксизма-сталинизма и непроходимая глупость выводов.
К тому же все как один сочувствующие коммунистам «писарчуки» представляли собой квасных националистов с признаками задержки умственного развития. Им не в России конца двадцатого века жить, а в Северной Корее или Камбодже времен правления «красных кхмеров».
Батька побарабанил пальцами по столу и задумался.
Подбором журналистов и выдачей аккредитаций ведал его пресс-секретарь. Бывший комсомольский активист по фамилии Жучок. Обрюзгший, несмотря на довольно молодой возраст, в меру глуповатый, льстивый и скользкий тип. Классический представитель «передового отряда советской молодежи», бездельник и болтун. Держит нос по ветру, старается угодить и нашим, и вашим. Президента открыто не критикует, но и не упускает случая потусоваться с Серевичем, Трегубовичем, Литвинович и компанией. Якобы для пользы дела и исключительно в традициях демократического государства.