Чаплина председатель правительства знал давно, и его присутствие в Кремле вызывало нехорошие ассоциации.
Генерал-полковник был очень скользким типом. Его заостренная физиономия, более всего напоминающая мордочку изможденного долгим воздержанием сексуально-озабоченного тапира, обычно появлялась там, где в скором времени должны были произойти какие-нибудь неприятности. Перетряска чиновничьего аппарата, изгнание неугодных, коррупционный скандальчик, деприватизация или нечто аналогичное.
Причем сам Виктор Васисуальевич Чаплин был непременным и активным участником каждого мероприятия.
В доперестроечные времена генерал подвизался на службе в Пятом управлении КГБ СССР. Проще говоря – боролся с диссидентами и разной другой антисоветской сволочью. Особых успехов на сей благодатной ниве он не достиг, хотя и прилагал все усилия. Но то ли диссиденты были малочисленны и жидковаты, то ли сам «борец» излишне самонадеян и непрофессионален, то ли все это вместе… Так или иначе, сколько ни тщился Чаплин отловить нового Солженицына или, на худой конец, Бродского, ни фига у него не вышло.
Единственной его удачей стала посадка известнейшей в восьмидесятые годы коллекционерши антиквариата по кличке «Ежевика». Чаплин долго и безуспешно пытался ухлестывать за моложавой дамой, – имея виды на ее огромную коллекцию картин, параллельно строя планы страшной мести, если «союз Гэ-Бэ и Ежевики» расстроится. Так и случилось. Ежевика послала генерала подальше, поинтересовалась, кем Виктору приходится Васисуалий Лоханкин, и буквально через месяц уехала в следственный изолятор по обвинению в контрабанде. На суде она получила восемь лет. Вместе с ней на зону отправился и ее муж, никакого касательства к торговле антиквариатом не имевший.
Конечно, нельзя сказать, что Ежевика была совсем уж без греха. Все мы человеки и иногда слегка нарушаем глупые предписания государства. Но то, чем занималась коллекционерша, никак не стыковалось с тем, что было ей предъявлено в качестве доказательств ретивыми помощничками Чаплина. И уж естественно, Ежевика к контрабанде не имела никакого отношения. Однако времена были суровыми, и несостоявшаяся супружница генерала отправилась в мордовский лагерь. С обвинителями из Пятого управления суды тогда не спорили. Сказано – контрабанда, значит, так и есть. Впоследствии Ежевика открыла художественный салон, куда путь таким, как Чаплин, был заказан раз и навсегда…
Потом грянула «демократизация общества».
Державший нос по ветру генерал быстренько сжег свой партбилет, подчистил архив, изъяв оттуда большинство документов за своей подписью, и поклялся в верности новой державе. Особенно он запомнился своим сослуживцам, когда те собрались на какое-то очередное совещание в расширенном составе, тем, что бодро отреагировал на замечание одного демократа общероссийского масштаба. Демократ по фамилии Стульчак высказался в том духе, что «некоторые товарищи на местах пока еще не до конца понимают неизбежность перестройки». Чаплин вскочил и потребовал назвать «непонятливых», дабы к ним могли быть применены меры «разъяснения». После такого заявления столь перспективного и откровенно проституирующего генерала не могли не заметить.
Карьера Чаплина пошла в гору. Он получил внеочередное звание и был назначен на высокую должность в аппарате тогдашнего ФСК1.
1 Федеральная служба контрразведки, в настоящее время – ФСБ.
С личной жизнью у него тоже заладилось. Чаплин женился на малоизвестной журналистке, и, благодаря его связям, супруга Эмма в скором времени уже занимала кресло главного редактора средненькой питерской газетенки.
Издание опосредованно финансировалось американцами и проводило в жизнь их видение будущего России, но ни Эмму, ни Витю сие не смущало. Их более волновал квартирный вопрос.
У крупного чиновника и главного редактора квартиры должны быть соответствующие. Поэтому мэрия города продала им по смехотворной балансовой стоимости роскошные хоромы в центре, на которые по личному распоряжению Чаплина была поставлена титановая дверь, вырезанная из корпуса новейшей подлодки:
И тут генерал впервые получил по морде от свободной прессы. Нахальные журналюги сфотографировали титановое чудо, раздобыли копии приватизационных документов и вывалили это все на первые полосы. С вопросом – как это мистер Чаплин умудрился отхватить трехсотметровую квартирку с евроремонтом всего за пятнадцать тысяч долларов? Да в рассрочку на четыре года? Да и еще без процентов по кредиту, предоставленном банком, в совет директоров которого входила жена тогдашнего министра внутренних дел, а ныне – премьера Степашко?
Генерал чуть не лопнул от злобы.
Проштрафившегося по кремлевским меркам контрразведчика на время удалили с высокого поста и перевели в закрытое управление.
Теперь Чаплин вернулся…
Обуреваемый тревожными мыслями председатель правительства плюхнулся в кресло перед Президентом.
– Ну, что в Дагестане? – с места в карьер загундосил глава государства.
– Концентрируем силы. Через неделю начнем контрнаступление…
– Учти, премьер, времени у тебя до середины июля… Справишься с задачей – будет, понимаешь, разговор о дальнейшем, не выдюжишь – сам знаешь…
– Я приложу все силы, – пообещал сразу взмокший Степашко.
– Надо до подписания договора с Беларусью все решить. Негоже, понимаешь, выходить на встречу с такими проблемами… И на международной арене этот конфликт плохо смотрится. Вот уже мне Билл звонил, интересовался, понимаешь, обстановкой… А что мне ему сказать?
«Опять капризничает дедуля… – с неприязнью подумал Степашко, – все виноватых ищет. Лучше бы вспомнил, как тут год назад с Масхадовым лобызался. Сам ему карт-бланш выдал. А теперь мне расхлебывать…» – История еще эта с карточками кредитными, – Президент печально уставился в отремонтированный фирмой «Мабетекс» потолок, – какие-то счета в банках… Дочку зачем-то приплели, моего управделами…
– Разберемся, – успокоил премьер очнувшегося после недельного «насморка» престарелого монарха, – при необходимости подадим иски за клевету… Я вам тут кое-какие документы принес. По реструктуризации финансовых потоков.
Президент насупился еще больше.
Мудреных слов он очень не любил, ибо за ними всегда скрывался какой-то подвох.
Так было и на этот раз.
Хитроумнейший и не упускающий свою выгоду Степашко решил потрафить тому банковскому конгломерату, где не покладая рук трудилась его благоверная, и замкнуть на него бюджетные деньги. Премьерство премьерством, но о старости тоже подумать надо…
– Ладно, – Президент вяло махнул рукой, – показывай, что у тебя…
* * *
Издалека послышался какой-то неясный грохот.
Олег Ковбаса вскинул вверх руку, и группа замерла. Вдоль стены к идущему в авангарде белорусу скользнул Ковальский.
– В чем дело?
– Слышишь? – Ковбаса навел ствол «SPAS-15» [Боевое гладкоствольное самозарядное ружье, разработанное итальянской фирмой «Франчи» для вооружения специальных подразделении армии и полиции. Длина ствола 450 мм, емкость магазина 6 патронов, калибр 12 мм, прицельная дальность стрельбы – 120 – 150 метров. В основном используются дробовые патроны. Ружье обладает специальной дульной насадкой, позволяющей регулировать разлет дробинок] в центр теряющегося во мраке бокового тоннеля.