Через минуту под арку с ревом сирены влетел патрульный УАЗ, и из него посыпались милиционеры с автоматами наперевес, до полусмерти перепугавшие вышедшего на прогулку кота.
Гражданина, посягнувшего в особо циничной форме на чистоту двора, так и не догнали.
Эксперту по .ядерному вооружению уже минуло восемьдесят. Он начинал еще в – “шарашке”, организованной по личному распоряжению наркома НКВД Лаврентия Павловича Берии, и с сороковых годов был на короткой ноге и с Иоффе, и с Капицей, и с Сахаровым, и с Келдышем, и с Ландау, и со всеми остальными создателями советского атомного щита.
Больших должностей Самуил Маркович не занимал.
И дело было не в национальности. “Ненадежных”, как частенько за глаза именовали евреев, в сверхсекретных конструкторских бюро имелось предостаточно. Одно время по “шарашкам” даже ходила шутка, что на территориях объектов класса “А” впору одновременно с фундаментами основных корпусов сразу закладывать и синагоги.
Самуил Маркович был идеальным Помощником. Именно с большой буквы. Звезд с неба он не хватал, мыслил только конкретными категориями, в абстрагирование не лез, но порученное дело исполнял от начала до конца. И при этом обладал феноменальной памятью, держа в голове тысячи мельчайших деталей и событий. Поручив Самуилу Марковичу проведение эксперимента, можно было дальше не волноваться – он проводил его идеально, а если что-то не получалось, повторял процесс десятки раз, пока не добивался соблюдения всех параметров.
Отношения с государством у иудея-атомника складывались весьма благоприятные. Он честно выполнял свою работу, получал более чем солидные зарплату и премии, а к праздникам ему вручали либо ценный подарок, либо правительственную награду.
За сорок лет беспорочной службы Самуил Маркович стал полным кавалером орденов Трудового Красного Знамени, Знака Почета и гордо носил на лацкане пиджака ордена Ленина, Красной Звезды и лауреатские медали.
Выйдя на пенсию в начале девяностых годов, эксперт не остался не у дел.
Несколько раз в месяц его приглашали для консультаций, с ним советовались историки и архивисты, более молодые коллеги с интересом выслушивали его рассказы о выдвинутых, но неосуществленных идеях.
Поэтому визит Секретаря Совета Безопасности не стал для него неожиданностью.
Моложавый полковник запаса приехал сам. И этим подчеркнул уважение к возрасту и заслугам престарелого атомника. Хотя мог вызвать к себе в кабинет.
Поднявшийся в квартиру вместе с Секретарем адъютант сноровисто сервировал стол для чаепития и ретировался, оставив Самуила Марковича наедине с гостем, что также свидетельствовало о важности и конфиденциальности предстоящей беседы. Вокруг дома встали четыре микроавтобуса службы радиотехнического контроля, заблокировавшие даже гипотетическую вероятность прослушивания. У парадной на лавочке обосновались трое “волкодавов” из боевого подразделения ФСБ, изображая из себя праздных молодых людей. Еще две пары встали на лестничных площадках.
После необходимого обмена любезностями и вопросов о здоровье Секретарь Совбеза приступил к делу:
– У нас возникла проблема в связи с недостатком информации.
Самуил Маркович понимающе кивнул. Это и так понятно. Раз приехали к нему за советом, значит, вопрос уходит корнями в далекое прошлое. А живых свидетелей почти не осталось.
– АУ дробь эс десять, – продолжил полковник.
– Помню, -эксперт взял печенье-Начало работ по проекту – пятьдесят девятый год, осень. По-моему, октябрь. Или самое начало ноября... Курировал лично министр обороны. Очень на тот момент перспективная разработка. Я занимался оптимизацией систем электроподачи.
– Вы знаете проект в полном объеме?
– За исключением незначительных деталей – да.
– Когда образец пошел в серию?
– Смотря что вы имеете в виду. Модификаций заряда было изготовлено... – Самуил Маркович пожевал губами, – семнадцать. Девять из них пошли в серию. Первый – в шестьдесят втором, последний – в восемьдесят пятом. Самый мощный – триста пятьдесят килотонн, минимальный – двадцать.
Всего было поставлено на вооружение примерно две с половиной тысячи штук. Плюс-минус сотня... Как вы понимаете, координат точек базирования я не знаю.
– Ну у вас и память! – искренне восхитился Секретарь Совбеза.
– Пока не жалуюсь, – скромно отреагировал эксперт. – Продолжим...
– Можно ли по одному документу... назовем его спецификацией... определить конкретный тип заряда? – Полковник слабо разбирался в ядерном оружии, но по поводу своей некомпетентности не комплексовал и при необходимости обращался к специалистам.
– Зависит от уровня документа... Секретарь Совбеза внимательно склонил голову.
– В нашей системе, как вам известно, принята схема допусков. От уровня допуска зависят кодовые обозначения и полнота характеристик. Кстати, а какой у вас допуск?
Полковник выложил перед экспертом пластиковую карточку. Не до церемоний, когда речь заходит о государственных секретах.
Самуил Маркович внимательно прочитал строчку цифро-буквенного кода и удовлетворенно вздохнул.
– Годится... Показывайте, что у вас есть.
– Вот, – на стол легла ксерокопия машинописной страницы. – Это все.
– Так, – эксперт сдвинул на нос очки и наклонился над листком бумаги, – ага.... “яблонька” семьдесят девятого... помню, Андрей Павлович делал... крепления по стандарту... сто пятьдесят единиц... стабилизация ниобием... та-ак, без разделения в вольфрамовом блоке... зашита по стандарту... блокиратор типа “ссмь-бэ”... это ясно... пятый уровень... прокладка оксидом титана, тоже нормально... Так что вас интересует?
– Вы знаете, – честно признался полковник, – я ничего не понял из того. что вы сейчас говорили. Для меня слова “яблонька” и все остальное – темный лес. Если возможно, объясните на уровне средней школы.
– Да пожалуйста! – Самуил Маркович отложил ксерокопию. – “Яблонька” – это кодовое обозначение данной модификации заряда, принятое в документации примерно в семидесятом году. Расчетная мощность – сто пятьдесят килотонн. Урановый сердечник стабилизирован ниобием и заключен в сферу из бериллия и вольфрамовую рубашку. Крепления к носителю стандартные. То есть боеголовку можно использовать как при наземном шахтном базировании, так и при морском и воздушном. Пять степеней защиты от произвольного срабатывания... От механических до электронных. Сама начинка разделена на шесть частей, вступающих во взаимодействие под влиянием взрывчатки со скоростью внутренней детонации свыше двенадцати тысяч метров в секунду. От “красной ртути” отказались, чтобы сделать начинку более долговечной. Боеголовка крайне надежна по причине собственной примитивности...
– Стоп! – улыбнулся гость. – “Красная ртуть” – это вещество, усиливающее термоядерный взрыв?
– Молодой человек! – эксперт сдвинул очки на лоб. – Во-первых, мы с вами беседуем об атомном, а не термоядерном устройстве. Есть, знаете ли, разница... И второе – молодые гои, пытающиеся торговать ртутью красного цвета с плотностью двадцать граммов на кубический сантиметр, демонстрируют вопиющую безграмотность. Нет такого вещества в природе и никогда не существовало! Это чушь! “Красной ртутью” – во все времена называли оружейный плутоний. Просто об этом мало кому было известно... Все так называемые “продажи красной ртути” – аферы. Когда я читал посвященные данной теме статейки в газетах, я очень смеялся. И больше всего – над чиновниками, которые подписывали квоты продаж.