– Уши он точно с собой унес?
– Следак говорит, что точно.
– Твой журналюга ничего не путает?
– Нет. Мент ему протокол осмотра показывал. Голова на столе, тело на пороге комнаты, ушей нет. К моменту прибытия наряда кровь еще не свернулась. Менты оценивают время смерти примерно за пять-десять минут до их появления.
– Еще какие-нибудь повреждения на трупе были?
– Только разбитая губа. Но это объясняется борьбой с убийцей.
– Как ему все-таки удалось уйти? – Кролль пожевал губами.
– Следак только руками разводит, – Илья нервно прикурил. – Единственное объяснение – что убийца ушел за минуту до того, как выскочили соседи…
– Но они же выскочили на шум…
– Верно. Только кто его произвел? Людка или сам убийца?
– А Людкины вопли?
– Тут тоже неоднозначно. Свидетели крик слышали, но принадлежность голоса определить не могут. Ни один из соседей с Людмилой не разговаривал.
– Что, это сам маньяк орал?
– Спроси чего полегче… Одно ясно – дверь цела, на площадке следов борьбы нет. Значит, Людмила его знала. Кстати, убийцей могла быть и женщина. Никаких признаков, что ее убил именно мужчина, нет.
– Возможно, – задумчиво произнес Йозеф. – Менты уже установили ее личность?
* * *
– Нет. И вряд ли скоро установят. Все документы Маслюковой у меня.
– Сегодня же уничтожь.
– Естественно.
– Сначала Антончик с Курбалевичем, потом Маслюкова… Не нравится мне это.
– Мне тоже, – согласился Герменчук. – Такое впечатление, что нам кто-то старается помешать. Но гэбуха так не работает. Мочить Люду под видом сатанинского ритуала – это слишком… Антончик точно сам помер, следствием установлено. Разрыв сердечной мышцы. Из-за того, что он трудился в правительственном учреждении, сделали все анализы, взяли биопсию. Никаких следов химических соединений, причина инфаркта – стресс. На сто процентов… И тот звонок тебе. Ты ж сам говорил, что Антончик был на грани истерики. Вот результат.
– А Валентин?
– Да, остается Валька…
– Вальку бы Люда впустила.
– Я себе плохо представляю Валентина с тесаком. Не тот характер. Рубить бабу, резать уши… – Илья встряхнул головой.
– Хорошо. Но куда этот козел делся после поликлиники?
– Сбежал. Испугался и сбежал. Вот это как раз в его органике. Я тебя предупреждал, что он нервный. Ампулы он мог действительно или забыть, или потерять.
– Ты был у него на хате, – напомнил Йозеф.
– Был, и что с того? Я ж все там не перерывал. Только «жучки» снял на всякий случай.
– Куда Курбалевич мог спрятаться?
– Куда угодно, – проворчал Герменчук. – У него родственники и здесь есть, и в Хохляндии. Удрал в деревню и в погреб засел, пока все не успокоится.
– То есть ты не находишь связи между ним и Людой?
– Я не вижу никакого смысла Вальке мочить Люду. Да, он знал, в каком доме она живет. Да, он мог к ней прийти… Вернее, дождаться у парадной. В принципе, Маслюкова могла пригласить его зайти. Но зачем ему ее убивать?
– Люда отказалась выдать интересующую Курбалевича информацию, – предположил Кролль.
– Подскажи, какую?
– Вот это мне и непонятно…
– Мне тоже. Если Валька – агент гэбухи, то на кой черт им мертвая Людмила? Да еще и в такой дикой форме! Уголовное дело то есть. И менты копают по полной программе. Если б Маслюкову пасли, то не убили бы. Это точно…
– Ты все же придерживаешься версии о маньяке?
– Вернее, о сатанисте. Нормальный человек 'такого не сотворит.
– Ты говорил, что там менты еще пострадали…
– А, это! – Герменчук скрипнул зубами. – Есть такое дело… Одного вырубили во дворе, по башке дали чем-то тяжелым вроде дубинки. Второго возле гаражей. Следак совсем запутался. В том же микрорайоне ночью было две квартирные кражи. И вполне возможно, что патрульные налетели как раз на уходящих воров. Маньяку цепляться с ментами нет резона. Если он вовремя свалил из квартиры, то постарался бы сразу смыться подальше от дома.
Кролль покачался на стуле, уставившись в веселенькие обои на стене.
– Кроме двери, был еще выход?
– Нет. Четвертый этаж. Соседние балконы далеко, – Илья отрицательно покачал головой. – На асфальт не спрыгнешь…
– А черный ход?
– Не было.
– Менты не могли сами вывести убийцу из квартиры?
– Там соседи на площадке толпились…
– А позже, когда все разошлись?
– Теоретически могли. Но на практике… Мы, Йозеф, одной вещи объяснить не можем. На кой ляд гэбухе такие сложности? Если б они Людку взяли, так без шума бы и пыли. Сейчас она бы показания давала, а не в морге валялась. Какой прок Комитету от трупа? Никакого…
Кролль вынужден был согласиться, что Герменчук прав.
Специальные службы, что бы ни писали о них сумасшедшие журналисты и не менее придурковатые авторы боевичков, действуют в определенных рамках, довольно полно означенных в инструкциях и уставах. Труп, конечно, образоваться может, но тогда исполнители постараются либо увезти его подальше и спрятать от посторонних глаз, либо придать смерти вид несчастного случая. Да и то подобное случается раз в двадцать лет. Труп подозреваемого – это чрезвычайное происшествие, показатель непрофессионализма исполнителей и сигнал руководству, что допустившие такое ЧП полевые агенты требуют замены.
А имитация нападения маньяка-сатаниста не лезла ни в какие ворота.
Полная бессмыслица…
Людмила Маслюкова, даже если бы к ней был применен пентотал натрия, все равно ничего особенного о Кролле лично и о деталях планируемой операции рассказать не смогла бы. Место и время проведения акции никто, кроме Йозефа, не знает, что за аппаратуру мастерит Сапега – тоже, где живут остальные члены коллектива – аналогично. У Маслюковой был лишь номер мобильного телефона, который Кролль тут же расколотил молотком, как только получил известие о происшествии. Единственное, что могли выяснить у Людмилы, так это то, что она вместе с Герменчуком покупала микроавтобус «Газель». И все.
«Газель» могла быть слабым звеном. Но Кролль имел стопроцентную страховку. Управление электросетей, обслуживающих интересующий его район, использовало совершенно такие же микроавтобусы грязно-серого цвета. И появление в нужный момент разъездной бригады электриков не вызовет никаких подозрений. Авария высоковольтного кабеля была также подготовлена.
– Может, выждем месяц? – предложил Илья. Йозеф отвлекся от своих мыслей.
– Нет, я уже наметил срок. Оттяжка по времени ничего не даст.