— А зачем тебе это знать?
Беверли не первый год была знакома с Люком, но его манеры отвечать вопросом на вопрос она никогда не понимала. Она всегда усматривала в этом что-то нехорошее — вот и сейчас она почувствовала в словах Люка отчуждение, даже некоторую враждебность. Обращаться к коллегам с просьбами, зачастую неофициально, — обычная практика. Такая взаимопомощь порой оказывалась куда более действенной, чем предписанные уставом методы сотрудничества. Так в чем же дело? Он и сам не раз обращался к ней за помощью, и Беверли не впервые доводилось просить его о том же.
— Возникли проблемы?
— Никаких. — Ответ Люка прозвучал весьма убедительно, но что-то в его голосе подсказывало Беверли, что это не совсем так.
Она улыбнулась, чуть подалась вперед, чтобы он смог полюбоваться ею в другом ракурсе, и лукаво произнесла:
— Ну и врун же ты!
Он лениво рассмеялся, и только теперь она заметила, что они разговаривают шепотом. Интересно почему. Может, дело в самой теме разговора?
— В какое же дерьмо ты вляпалась, Бев!
Эта фраза одновременно и удивила, и обидела Уортон. Она была лучшего мнения о Люке.
— Думаешь, я об этом не знаю? В чем же мне еще быть, если начальник у меня полный мудак, которому икается всякий раз, когда я вхожу в его кабинет, а мои коллеги — уроды, для которых лучшее место — толчок, а они еще смотрят на меня как на использованную подтирку. И это при том, что свою работу я выполняю куда лучше их всех, вместе взятых. Так что мне совершенно не нужно, чтобы ты напоминал мне, что я по уши в дерьме.
Он потрепал ее по щеке своей большой мягкой ладонью. На глаза Беверли невольно навернулись слезы, а в голове застучало: «Я не дам им сломить меня».
— Я на твоей стороне, Бев, — тихо, но твердо произнес Люк. — Тебе просто не повезло, я знаю.
Она прижала его ладонь к своему лицу, радуясь состоянию покоя, которое дарило это ни к чему не обязывавшее прикосновение. Одновременно с этим она что было сил сжала веки, чтобы не разреветься. Только сейчас Беверли осознала, сколь тяжелыми оказались для нее события последних дней.
— Просто я хотел сказать, что проблема может возникнуть, — пояснил Люк.
«Ну вот, прекрасно. Еще проблема», — подумала Беверли. Не открывая глаз, она спросила:
— И в чем там дело?
Он опустил руку, достал очередную бутылку пива и снова сел.
— Пожар произошел на Роуне, в маленькой лаборатории, принадлежавшей «Пел-Эбштейн». Роуна — это крошечный островок на северо-западе Шотландии. Несколько сотен жителей — рыбаки и пастухи овец.
— Ты говоришь, в маленькой лаборатории. Что значит «маленькой»?
Люк слегка улыбнулся:
— Очень, очень маленькой. Там работали всего шесть человек.
Беверли изумилась:
— Шесть? Всего-то?
— Ага. И место это весьма отдаленное. Это край света. Туда нужно добираться три часа на катере, да и то если удастся поймать катер из Аллапула. Аллапул — это почти на самом севере старого доброго Объединенного королевства.
Беверли попыталась сопоставить полученную информацию с уже известной.
— Выходит, эта лаборатория — частная собственность.
Люк кивнул:
— Так и есть. Можно заниматься чем угодно.
— Наверное, этим шестерым там было очень одиноко.
— Насколько я понимаю, жили они на квартирах у местных жителей неподалеку от лаборатории. Не думаю, что местные были им очень рады.
— И чем они занимались в этой глуши?
— Э-э, — многозначительно протянул Люк. — Вот это уже интересно. В рапорте местной полиции — на острове, кстати, нет ни одного полицейского, поэтому констебля вызывали специально, — так вот, в рапорте констебля говорится, что ребята занимались исследованиями вирусов, а в заключении страховой компании это называлось «проектированием биологических моделей».
— Или еще как-нибудь.
— Угу. — На этот раз Люк посмотрел на Беверли уже безо всякой улыбки, и она ответила таким же серьезным взглядом.
— Но вирусология — это ведь вирусы, верно?
— Что же еще!
Люк явно что-то недоговаривал, но наступившая пауза оказалась куда красноречивее любых слов. Первой нарушила молчание Беверли:
— Насморк, кашель, простуда и все такое?
Люк не отвечал, и Беверли не знала, как расценивать его молчание.
— И с чего начался пожар? — спросила она.
Люк все так же молча доедал сандвич. Только закончив жевать, он продолжил:
— Еще одна небольшая странность. В заключении страховщиков в качестве причины пожара указано короткое замыкание — лаборатория была очень старой, так что это неудивительно. Но в показаниях большинства свидетелей, записанных констеблем, присутствуют упоминания о какой-то драке.
— Драке?
— Между Тернером и лаборантом Карлосом Ариасом-Стеллой.
Знакомые имена.
— Синдром длительного сожительства?
Люк пожал плечами:
— Кто знает. Когда на четверых здоровых мужчин приходится всего две женщины…
— У тебя есть их имена? Всех шестерых?
Он ответил не сразу. Взяв со стола пустую тарелку, он поставил ее в раковину. Сразу видно, домашний мужчина, отметила про себя Беверли. Стоя в углу кухни, он сказал:
— Знаешь, у меня сложилось ощущение, что показания свидетелей кто-то слегка подредактировал.
Эта новость удивила Уортон.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Именно то, что сказал. Имена в протоколе замазаны наглухо. Слова вроде вирусологии и тому подобные — тоже.
— Как ты узнал?
Он улыбнулся:
— Обратился к первоисточнику. Вернее, к его копии. В Аллапуле всего один полицейский участок, а в нем — один-единственный полицейский, сержант Маккаллум. Педант, каких мало. Он снимает копии со всех документов, наверное даже с писем своей жены. Так вот, копии с протоколов допроса он успел снять до того, как их коснулся маркер цензора.
Если это действительно было так, то вывод напрашивался только один: профессор Тернер не врал, намекая жене, что его предыдущая работа как-то связана с национальной безопасностью.
— Боюсь, должен сообщить тебе еще одну неприятную вещь.
— Что?
— На бумагах стоял штамп особого отдела. Где-то наверху забили тревогу.
Британская правоохранительная система устроена следующим образом: если кому-то по той или иной причине требовалось ознакомиться с каким-нибудь архивным документом, в соответствующей графе этого документа архивариус ставил специальную пометку о том, кто, когда и с какой целью его запрашивал. Как правило, это предписание никогда не выполнялось, за исключением случаев, когда речь шла об особо секретных документах или материалах, имевших отношение ко внутренним расследованиям.