— Вы что же — хотите сказать, что в багажнике был не Фэлкон?
Детектив Барбер отрицательно покачал головой.
— Я ничего здесь не трогал, так что мы с приятелем тело не переворачивали. К тому же оно было завернуто в одеяла, и мы, признаться, к жертве особенно не присматривались. Просто я предположил, что…
— Не надо бичевать себя за недостаток наблюдательности, — прервал детектив. — С такими повреждениями на лице, которые были у жертвы, вам только и оставалось, что предполагать. Без нас вы бы ничего не поняли.
— А вы уверены, что это не он?
— Уверен, если только Фэлкон в последние два дня не сделал операцию по перемене пола.
Джек запаниковал.
— Надеюсь, это не…
— Алисия Мендоса? Ну нет. Если бы жертвой оказалась дочь мэра, здесь уже находились бы представители всех средств массовой информации трех близлежащих графств. Это значительно более пожилая женщина, далеко за пятьдесят, возможно, около шестидесяти. Вероятно, одна из бездомных, обитающих в Майами-сити. Быть может, Фэлкон, вернувшись, застал ее в своем жилище, пришел в ярость от того, что она по-хозяйски там расположилась, и убил.
— Вы нашли орудие преступления?
— Полагаем, что это обрезок свинцовой трубы, обнаруженный неподалеку от машины. На нем следы крови и волосы. Нужно что-то вроде этого, чтобы так изуродовать человека. Ваш парень в прямом смысле размозжил ей лицо до неузнаваемости.
— Он — не «мой парень», — сказал Джек.
— Что верно, то верно, — усмехнулся Барбер. — Всего лишь ваш клиент.
— Не понимаю, что тут смешного.
— Не хотел вас обидеть, советник. Но мое извращенное полицейское сознание находит странное удовольствие в том, что адвокат по уголовным делам вызывает копов, чтобы сообщить об убийстве, совершенном его клиентом. — Барбер снова усмехнулся. — Извините, не сдержался.
Джеку осталось лишь гадать, какого рода шуточки будут ходить на его счет с завтрашнего дня в уголовном суде округа Майами-Дейд. В подобной ситуации он мог задать только один вопрос:
— А откуда вы знаете, что ее убил мой клиент?
Улыбка на лице детектива увяла.
— Думаю, мы можем с полным основанием предположить…
Джек поднял руку, прерывая его речь.
— Не слишком ли много предположений для одного преступления?
— Да бросьте вы, Свайтек. Еще пара часов — и мы найдем такое количество материальных свидетельств, говорящих против вашего клиента, что ими можно будет заполнить всю криминалистическую лабораторию.
— При всем том моего клиента вы пока не задержали.
— Мы его найдем, можете мне поверить.
Джек наклонился к Барберу поближе, словно хотел ему внушить, что его слова следует воспринимать со всей серьезностью.
— Когда найдете, не забудьте ему напомнить, чтобы позвонил мне.
Неожиданно со стороны реки послышался громкий крик. Джек и детектив словно по команде повернулись на звук, пытаясь понять, что случилось. Человек кричал на пределе голосовых связок, перемежая слова воплями, стенаниями и горестными вздохами. Ничего нельзя было разобрать.
— Похоже, обнаружился приятель жертвы. Или приятельница. Извините меня, Свайтек.
Джек остался стоять на месте, в то время как детектив быстрым шагом двинулся к реке. Он еще некоторое время вслушивался в крики, чтобы убедиться, что это не голос Фэлкона, а убедившись, повернулся и пошел прочь от полицейского оцепления в ту сторону, куда раньше отправился Тео.
— Эй, дружок! Это вы адвокат Фэлкона?
Человек говорил с ямайским акцентом и был в синих джинсах и старой потрепанной охотничьей куртке с черными потеками грязи на камуфляжных пятнах. Его обувь находилась в еще более плачевном состоянии, нежели верхняя одежда, причем оба ботинка оказались на левую ногу. Косицы, в которые были заплетены его волосы, частично скрывала натянутая на лоб большая вязаная шапка. Возможно, они не выглядели бы столь гротескно, если бы ямаец не обернул их в алюминиевую фольгу.
— Кто вы такой?
— Люди зовут меня Бушмен.
— Вы знаете Фэлкона?
Черные глаза Бушмена забегали, он отчаянно взмахнул руками, призывая Джека говорить потише. Кем бы этот человек ни был, он казался Джеку еще большим параноиком, нежели Фэлкон.
— Мы с Фэлконом вроде как друзья, — начал было он, но замолчал. Похоже, ему хотелось сказать Джеку много больше, но ямаец явно опасался толпы и стремился оказаться от нее подальше. Дернув головой так сильно, словно шею ему свело судорогой, он кивнул в сторону моста. Джек последовал за ним и шел до тех пор, пока ямайцу не показалось, что они удалились от места преступления на достаточно комфортное для него расстояние.
— Вы знаете, где сейчас Фэлкон? — спросил Джек.
— Он в бегах.
— И от кого или от чего он убегает?
Ямаец бросил взгляд на стоявших поодаль копов, но промолчал.
— Это Фэлкон убил ту женщину?
Бушмен топнул ногой и скривился так, будто проглотил лимон размером с арбуз.
— Ш-ш-ш-ш… — прошипел он, приставив палец к губам.
Джек тоже понизил голос.
— Я его адвокат. Мне вы можете сказать, почему он ударился в бега.
— Он в бегах, потому что сильно напуган.
— Кого же он так испугался? Полиции?
Бушмен горько усмехнулся, покривил рот и сплюнул.
— Он боится не полиции. Он боится ее.
— Ее? А кто она?
Ямаец молчал. Джек чувствовал, что он знает ответ, но не готов еще поделиться этой информацией. Адвокат обратил внимание на висевшее на шее у Бушмена ожерелье. Оно было полностью идентично тому, что носил Фэлкон. Тому самому, на котором болтался ключ от депозитной ячейки банка на Багамских островах.
— Любопытное ожерелье вы носите. Откуда оно у вас?
— Фэлкон дал.
— Он сам вам его дал, или… — Джек тщательно строил фразу, опасаясь, что собеседник может принять его слова за обвинение и прервать разговор, — или вы эту штуку у него позаимствовали?
— Ничего я у него не заимствовал, дружок. Он сам мне его дал. Для защиты.
— Для защиты от кого?
Взгляд ямайца снова обратился на место преступления.
— Именно об этом я и пытаюсь вам рассказать. Фэлкон говорил, что все мы нуждаемся в защите. От нее, дружок.
— От той мертвой женщины? Да кто она такая?
Бушмен наклонился к нему поближе, дощечкой приставил к губам ладонь и прошептал:
— Она — Мать.
— Мать? Чья мать — его?
— Нет. Их Мать.