— Поезжайте быстрее! — крикнула она.
— Еще две минуты, не более, — успокоил водитель.
Она пронзительно закричала, словно в камере пыток. Точно так же кричал человек, через которого пропускали ток. И к этим крикам, доносившимся с пыточного стола, Эль Осо давно привык. Однако услышать подобное из уст женщины, готовившейся дать жизнь новому человеческому существу, не ожидал. Не ожидал и того, как сильно это отразится на его сознании.
— Мне надо тужиться, — выдохнула она.
— Сейчас не надо!
Она шумно дышала, широко раскрыв рот, пытаясь связать дыхание с ритмом схваток и тем самым облегчить боль. Лицо ее покраснело от напряжения и блестело от пота, колени мелко дрожали, а глаза вылезли из орбит, и казалось, вот-вот выскочат наружу. Каждая неровность на дороге, заставлявшая машину подпрыгивать, вызывала у нее гримасу боли.
— Мне вправду пора тужиться.
— Нет, ещё не пора! — возразил Эль Осо.
Она перекатилась на левый бок и подтянула колени к животу, что похоже, несколько облегчило ее страдания.
— Сейчас будет поворот, — предупредил водитель.
— Продержись еще несколько минут, — сказал Эль Осо женщине.
Машина свернула за угол. Гравий полетел из-под колес, когда водитель выруливал на длинную подъездную дорожку, похожую на узкую темную аллею. Время близилось к полуночи, огни вдоль дорожки не горели, и машина двигалась словно по черному тоннелю. Наконец, заскрипев тормозами и всеми своими сочленениями, она остановилась. Водитель торопливо вышел из салона, открыл заднюю дверь и подхватил женщину под мышки. Эль Осо поддерживал ее ноги. Вместе они донесли ее до металлической пожарной лестницы, находившейся на заднем дворе запущенного многоквартирного дома. В спешке они задели и перевернули стоявший там мусорный ящик, откуда стайками прыснули крысы. Эль Осо и водитель втащили женщину по железной лестнице на третий этаж.
— Куда вы меня несете? — слабым голосом спросила она.
Ответом ей послужило молчание. Поднявшись на лестничную площадку третьего этажа, мужчины оказались перед задним входом в квартиру, где светилось маленькое кухонное оконце, однако прочная деревянная дверь была заперта. Эль Осо, продолжая сжимать ноги женщины, ударил в створ окованным металлом носком ботинка с такой силой, что нижняя доска треснула.
— Это мы, откройте! — крикнул он.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Эль Осо сразу же устремился вперед, втащив в образовавшуюся щель и беременную женщину, и водителя, помогавшего ему нести ее. Открывшую им старуху прижало дверной створкой к стене. Прежде чем она успела хоть что-то сказать, Эль Осо гаркнул:
— Смотри в другую сторону, старая!
Та повиновалась, ни словом, ни жестом не выразив никакого протеста и старательно отводя глаза от беременной, которую пронесли мимо нее в помещение.
— Отнесите ее в спальню в задней части дома, — бросила она вслед мужчинам.
Эль Осо с напарником миновали кухню, коридор и вошли в затемненную спальню. Их ноша с каждым шагом казалась все тяжелее, возможно, потому, что оба основательно вымотались, карабкаясь с ней по пожарной лестнице. Добравшись до стоявшей в спальне кровати, они швырнули беременную на перину.
— Вытащите из меня этого ребенка, прошу вас! — закричала роженица.
Старуха все еще находилась на кухне и сквозь открытую дверь крикнула оттуда:
— Мне уже можно входить?
— Подожди!
Эль Осо вынул из кармана черный матерчатый капюшон и натянул его на голову пленницы. Та попыталась было сбросить капюшон с головы, но он схватил ее за запястья:
— Капюшон останется, в противном случае ты и твой ребенок умрете.
— Ладно, — произнесла пленница дрожащим голосом, — только прошу вас, избавьте меня поскорей от этой муки.
Эль Осо подошел к двери и крикнул:
— Мы готовы!
Повитуха вбежала в спальню и сразу направилась к пленнице. Все необходимое для родов было уже подготовлено и помещалось на стоявшем рядом с кроватью низеньком столике.
— Давайте для начала снимем с нее исподнее.
Мужчины приподняли роженице ноги, а старуха быстро и сноровисто стащила с нее трусы. Они насквозь пропитались отошедшими водами.
— Теперь можешь тужиться, — сказала повитуха.
— Да что ты говоришь! — выкрикнула роженица пронзительным голосом, лишь слегка приглушенным надетым ей на голову черным матерчатым капюшоном.
— Какой у тебя промежуток между схватками?
— Не знаю точно. Короткий… Поторапливайся, прошу тебя. С этой черной штукой на голове я едва дышу!
Повитуха попросила мужчин взять женщину за ноги, поднять их повыше и так держать. Затем запустила руку ей в промежность. Ее ладонь скрылась в вагине.
— Определенно она давно уже тужится.
— Я пыталась этого не делать. Как-то само получилось…
— Еще один хороший потуг — и я смогу ухватить плод за плечо.
Тело роженицы напряглось. Приближалась новая серия схваток.
— Ах, как больно!
— Тужься несмотря ни на что, — велела повитуха. — Не обращай внимания на вопли своего естества и тужься что есть силы.
Эль Осо не видел лица заключенной номер 309, но воображение подсказывало ему, как оно морщится и кривится под капюшоном от непереносимой боли. Через секунду пленница снова громко закричала, но повитуха уверила ее, что все идет как надо. Эль Осо неожиданно почувствовал, как от всего увиденного и услышанного его начала пробирать дрожь.
— Продолжай тужиться, — сказала старуха.
Женщина приподнялась на локтях и теперь полулежала-полусидела на кровати, инстинктивно пытаясь подобрать самую удобную в ее положении позу, чтобы побыстрее вытолкнуть из себя ребенка и покончить с этой мукой. Она вновь пронзительно закричала, и из ее промежности показалась головка младенца.
Следующие несколько минут Эль Осо пребывал в полуобморочном состоянии. Он слышал крики женщины, пытавшейся извергнуть из своего чрева нечто очень большое — такое, что по идее не может выходить из человеческого тела. Как сквозь вату звучал голос повитухи, уговаривавшей роженицу тужиться, ободрявшей ее и хвалившей за труды. Это странное состояние явилось для Эль Осо полной неожиданностью, особенно если учесть, сколько мук он видел и сколько боли причинил другим. Как бы то ни было, им вдруг овладела дурнота, колени ослабли, и он, пытаясь совладать с собой, был вынужден отвести глаза и пропустить зрелище финальной стадии родового процесса.
Потом, когда закричал ребенок, Эль Осо повернулся — повитуха как раз перерезала ему пуповину. Роженица без сил опустилась на перину. Она шумно и тяжело дышала, и грудь ее с каждым новым вдохом и выдохом поднималась и опадала. Тем временем повитуха обмыла дитя теплой водой из стоявшего на столе тазика, прочистила ему ватными палочками веки и ноздри и, насухо вытерев, завернула в чистое мягкое одеяльце и хотела было протянуть матери, но Эль Осо остановил ее: