Однако когда Джек прибыл на место, Райли там не оказалось. Присутствовал один лишь Зак, картинно подпиравший забор своим семифутовым костяком.
— А где Райли? — осведомился адвокат.
— Извини. — Зак отлепился от забора и шагнул ему навстречу. — Хоть ты и лучший друг Тео, но законник, а законники всегда вызывали у меня нервную дрожь. После нашего телефонного разговора сложилось впечатление, что ты можешь привести с собой полицию. Так что Райли я оставил в секретном месте.
Джеку вновь представились киношные казематы с булькающей кислотой в чанах.
— В каком?
— В своем ангаре, конечно. Он не возражал. Думаю, он был до смерти рад унести ноги с Багамских островов. Парни, которые его разыскивают, пока не подозревают, что он удрал оттуда.
— Кто же все-таки его преследует?
— Не знаю точно. Вчера утром в его дом пробрался какой-то тип, наставил на него пистолет и приказал молчать обо всем, что связано с депозитной ячейкой Фэлкона. Я надавил на Райли, чтобы разузнать подробности, но он и сам не слишком хорошо представляет, кто это был.
— Как известно, на Багамах далеко не всегда следуют принципу швейцарских банкиров, что своего клиента надо знать в лицо. Я даже не уверен, что сами швейцарцы всегда ему следуют. Тайна банковских вкладов зиждется скорее на исключениях, нежели правилах.
— Мне об этом ничего не известно. Но если бы ты вырос в том квартале, где обитали мы с Тео, то знал бы, что самые лучшие песни поет испуганная канарейка.
Джек понял намек.
— Коли так, что тебе удалось узнать у Райли?
— Прежде всего то, что ячейку действительно арендовал этот твой Фэлкон. Он же оформлял все бумаги по аренде.
— Это нам известно. В банковском файле хранится образец его подписи.
— Очень может быть. Но ты наверняка не знаешь, что все это случилось давно, возможно, до того, как он начал бродяжничать. И еще одно: сам Фэлкон никогда не открывал эту ячейку.
— Хочешь сказать, после того, как положил туда двести тысяч баксов?
— Нет, я хочу сказать, «никогда».
— Но разве такое возможно?
— Именно это я и спросил у Райли. Он мне ответил, что Фэлкон лишь арендовал ячейку и оформлял документы по вкладу, но в депозитарий никогда не наведывался и в ячейку ничего не клал.
— Но каким же образом деньги попали туда?
— Если верить Райли, через два месяца после оформления всех документов в банк заявился совсем другой парень и предъявил ключ и доверенность Фэлкона, заверенную нотариусом, которая позволяла ему пользоваться ячейкой. Точно не известно, положил ли он туда деньги, но Райли утверждает, что в банк пришел с портфелем.
— Достаточно большим, чтобы вместить двести тысяч баксов?
— Да. Ну так вот, этот парень назвался Бернардом Сайксом. Разумеется, имя и фамилия вымышленные.
— Итак, этот Сайкс — или как там еще его звали — кладет в пустую ячейку, арендованную Фэлконом, двести тысяч долларов наличными. Ты именно это имел в виду?
— Совершенно верно.
— Но почему?
Зак пожал плечами:
— Чтоб меня черти взяли, если я знаю. Может, лучше спросить об этом самого Фэлкона?
— Возможно, я так и сделаю. Но совершенно очевидно, что эта история не так проста, как кажется, и имела продолжение. Когда мы с Тео открыли ячейку, деньги там были — все двести тысяч долларов. Я забрал оттуда десять тысяч, ибо такова была сумма залога Фэлкона. Но кто навестил ячейку после нас и забрал остальное? Случайно, не Райли?
— Нет. Он клянется, что этого не делал.
— Тогда, может, Сайкс?
— Угхм… Райли сказал, что это была женщина, к тому же пожилая. Фэлкон так все устроил, что к ячейке допускались лишь три человека. Он сам, ранее упомянутый Сайкс и эта женщина.
— А имя у нее есть?
— Марианна Крус-Педроса.
Джек задумался, но ничего хотя бы отдаленно похожего на это имя не вспомнил.
— Багамцы часом ее не проследили?
— Вот с этого места история становится еще интереснее. Об этом я с Райли не разговаривал, зато перемолвился словом со своим приятелем, который служит в местной полиции.
— И что же?
— Надеюсь, ты понимаешь, что в этом мире подобными именем и фамилией обладают довольно много женщин. Однако местные копы проверили на сей предмет свои компьютерные базы данных, и одна женщина привлекла-таки их внимание.
— И почему же?
— А потому что некая особа по имени Марианна Крус-Педроса вот уже двадцать пять лет как числится среди пропавших. В середине семидесятых она преподавала в Университете Ла-Плата, в Аргентине. Однажды посреди ночи ее с мужем забрали из дома, и с тех пор их никто не видел. Они пропали, словно растворились в воздухе.
Джек с минуту хранил молчание, переваривая это известие.
— Нет, — наконец сказал он. — Они не пропали. Они исчезли.
— Пропали, исчезли… Какая разница? Это одно и то же.
— Не совсем, — произнес Джек.
Элементы головоломки, придуманной Фэлконом, постепенно становились на свои места.
Винс никак не мог добиться согласия штаб-квартиры. Правда, шеф Ренфро устроила по этому поводу совещание по громкоговорящей связи, но его идею — со Свайтеком или без него приблизиться к дверям мотеля, чтобы забрать раненую заложницу, — не одобрила. Винс готовился привести в свою пользу множество аргументов, но этого, похоже, не требовалось, поскольку его мнения почти никто не разделял и это оказался глас вопиющего в пустыне. Мобильный командный пункт все меньше напоминал главный нервный узел переговоров, постепенно превращаясь в оперативный штаб бойцов СВАТа. Сержант Чавес, два члена его группы захвата и лучший снайпер стояли в дверях, дожидаясь, когда дадут «добро» на активные боевые действия. Переговорщица, представлявшая интересы департамента полиции округа Майами-Дейд, также старалась держаться поближе к лидеру группы особого назначения. Другими словами, занимала дружественную ему выжидательную позицию. Сам директор департамента, чья должность соответствовала должности шерифа графства, тоже принимавший участие в селекторном совещании, все больше склонялся к точке зрения шефа Ренфро.
— Послушайте, — сказал директор, — этот парень уже стрелял в двух полицейских и одного из них убил. Помимо этого, вероятно, ранил заложницу. Совершенно бессмысленно в этой связи подсылать к нему переговорщика, да еще и в сопровождении штатского. Трудно себе представить, что этот матерый убийца внезапно излечится от своей патологической привычки нажимать на курок.
— Мы никого не хотим посылать к нему в номер, — возразил Винс. — Достигнута договоренность, что он вынесет раненую за дверь. Тогда мы со Свайтеком подойдем и заберем ее. Переступать порог номера никто не собирается.