Фэлкон же со своей стороны в очередной раз доказал, что он парень весьма и весьма смышленый.
— Эй вы, два придурка! — ткнул он пальцем в Тео и предсказателя, сидевших на полу спиной к стене. Руки и ноги у них по-прежнему были связаны.
— Это ты к нам, что ли, обращаешься? — осведомился Тео.
— К вам, к кому же еще?
На этот раз он ткнул в их сторону стволом своей пушки, вызвав у предсказателя легкую истерику. Все они в глубине души боялись, что Фэлкон рано или поздно кого-нибудь пристрелит, но у предсказателя этот страх был написан на лице и сквозил в каждом слове и жесте.
— И чего ты от нас хочешь? — осведомился Тео.
— Хочу, чтобы вы вытащили раненую девушку из комнаты и положили на порог.
— Так ты об этом договаривался с копами?
— Не твое дело, о чем я с ними договаривался.
— Что-то я не слышал, чтобы ты по телефону говорил, будто девушку из номера вынесем мы с этим красавцем.
— Во всяком случае, не я буду тем человеком, который откроет дверь этой комнаты. Думаешь, я не знаю, что мотель держат под прицелом снайперы?
— Снайперы? — нервно переспросил предсказатель. И, наклонившись поближе к Тео, прошептал: — А что, если они по ошибке стрельнут в нас?
— Тогда тебе не придется объяснять своей жене, как ты оказался в номере мотеля с двумя юными девами, — усмехнулся Тео.
Ответ, казалось, устроил предсказателя. Ну, или почти устроил.
— Что за разговоры между заключенными? Замолчать! — гаркнул Фэлкон.
«Заключенными? — подумал Тео. — Похоже, у него опять началось. Сейчас скажет, чтобы мы не пили воды, ибо это смертельно опасно». Но произнес, однако, совсем другое:
— Тебе придется нас развязать. Если ты, конечно, и вправду хочешь, чтобы мы вынесли девушку из комнаты.
Озадаченное выражение, появившееся на лице Фэлкона, ясно показало, что их тюремщик об этом как-то не подумал. Взгляд его заметался по комнате, словно он надеялся прочитать ответ на ее стенах.
— Ладно, забудьте о том, что я сказал «два придурка», — наконец произнес он. — Ее вынесет один из вас. — Он снова использовал в качестве указующего перста ствол своей пушки, но на этот раз ткнул им в одного лишь предсказателя. — Ты понесешь.
— Я не смогу вытащить ее в одиночку, — заныл тот.
— А я смогу, — сказал Тео.
— Кто тебя спрашивает? — бросил Фэлкон.
— Девушка, возможно, жива, но лежит как мертвая. Значит, нести ее будет тяжело. Если тебе нужно сделать дело без заминки, не говоря уже о быстроте, позволь мне заняться этим.
Фэлкону, похоже, больше всего понравилось слово «быстро». После некоторого размышления он кивнул:
— Хорошо, болтунишка. Считай, что ты получил эту работу. Но если вздумаешь…
— Знаю, знаю. Если вздумаю удрать, ты выстрелишь мне в спину.
— Это для начала. — Фэлкон достал из кармана свое ожерелье из металлических бусин и пропустил его сквозь пальцы. Потом добавил: — Ты даже не представляешь себе, что я сделаю с остальными, если ты попытаешься сбежать.
Джек хотел было нажать на кнопку быстрого набора номера и заколебался. Вдруг подумалось, что, если план Пауло не сработает, ему, возможно, больше не придется звонить Тео.
В списке номер мобильного телефона Тео стоял на первом месте. И это говорило о многом. Но только не о том, что личная жизнь у Джека не сложилась, как подумали бы некоторые. Скорее, это свидетельствовало о том, какое место в его жизни занимал Тео. К кому еще пойти после трудного дня в суде, если не к другу, который, помимо всего прочего, знает, как смешать хороший коктейль, прогоняющий уныние и усталость? Для этого только и надо было, что ткнуть пальцем в кнопку быстрого набора номера. А к кому обратиться за сочувствием и помощью, если, к примеру, сожгли твой коллекционный «мустанг» и ты хочешь найти поджигателя? Опять же к Тео. Нажал один раз на кнопку — и порядок. Кроме того, Джек давил на эту кнопку, если его клиентом был крутой парень, в сознание которого требовалось внедрить простейшую мысль, что своего адвоката нужно уважать. И в тысяче других случаев. Потому что он знал: Тео пойдет на все, чтобы помочь ему. И сейчас испытывал тягостное чувство, что сделал недостаточно, когда помощь потребовалась самому Тео. Большинство людей сочли бы естественным выполнять распоряжения полицейских и не мешать им делать свою работу. Но Джек стоять в стороне не привык. К тому же он чувствовал себя виноватым, поскольку Тео, как ни крути, попал в эту заварушку по его милости. Так что Джек с радостью согласился активно участвовать в операции по освобождению заложников.
Наконец он нажал на кнопку быстрого набора номера и услышал голос Фэлкона:
— Так ты придешь, чтобы забрать ту девицу, Свайтек?
— А ты этого хочешь?
— Кажется, я ясно выразился, чтобы пришли вы с Пауло. Как говорится, тупой ведет слепого. — Он громко рассмеялся над своей шуткой.
— У тебя те еще шуточки, Фэлкон.
— Просто у вас, адвокатов, нет чувства юмора.
— Откуда ему взяться, когда тут такие новости…
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что я знаю, кто ты.
— Неужели? Кажется, я рассказал о себе все. Долго же до тебя доходит…
— Я хочу сказать, что узнал, кто такая Марианна Крус-Педроса.
— А чего тут узнавать? Это вымышленное имя, которое стояло в списке людей, допущенных к моей депозитной ячейке.
— Это не все. Я знаю гораздо больше.
— Ты носишь в себе столько всякого дерьма…
— Я знаю об Эль Осо.
Джек пожалел, что не может полюбоваться на реакцию Фэлкона. Впрочем, установившееся на линии молчание было достаточно красноречивым.
Наконец Фэлкон заговорил:
— А много ли ты о нем знаешь?
— Достаточно.
— Достаточно для чего?
— Для того, чтобы обезопасить своего друга Тео, которого ты с этой минуты и пальцем не тронешь. Если, конечно, не хочешь, чтобы я поделился своими знаниями со средствами массовой информации.
— А почему ты думаешь, что это меня заботит?
— Потому что ты сменил имя, лгал всем, что приехал с Кубы, и жил в брошенной машине. Потому что забрался на мост и был арестован за попытку переговорить с дочерью мэра, а потом захватил заложников и замуровал себя вместе с ними в номере мотеля. Но при этом ты и словом не обмолвился о темной стороне своей натуры. Или, лучше сказать, «черной, мрачной стороне»? Ведь все это имеет для тебя какой-то смысл, не так ли?
Возбуждение Фэлкона возросло, а в голосе зазвенел металл.
— Я сообщу об этом, когда буду готов и когда придет время.